Однако недели через три, когда мы уже были в Средиземном море, я нашёл пропажу. Питон лежал на люке грузового трюма, греясь под солнечными лучами. Очевидно, он всё это время прятался где-то на палубе.
Пассажиры и без того возмущались тем, что на теплоходе везут ядовитых рептилий; теперь они и вовсе потеряли покой. Да и капитана змеи не приводили в восторг. Он уверял, что от их вида у него пропадает аппетит. Во всяком случае, после того, как я показал ему чёрную водяную змею, настоящую уродину, он начисто отказался есть копчёного угря. Мол, вызывает неприятные ассоциации… А когда моя водяная змея каким-то таинственным образом исчезла, капитан приказал официанту:
— Никому не подавать угря! Эти коки на всякое способны.
И помучился же я, стараясь хоть кого-нибудь из моих подопечных довезти живыми до Швеции. Трудно было с кормом. Правда, ящерицы, крокодилы и черепахи вели себя хорошо, охотно ели мясо и рыбу, которые я хранил в холодильнике. Но змеи признавали только живую пищу. Лягушки скоро кончились, пришлось перейти на принудительное кормление змей яйцами.
Вот как это делается.
Берёте стеклянную воронку, на конец которой надет шланг. Этот шланг заталкиваете в змеиную пасть до самого желудка. Потом льёте в воронку сырое яйцо. Всё время надо помогать змее «глотать», массируя её тело от головы к желудку.
Таким способом мне удалось спасти змей от голодной смерти.
Но была ещё одна трудность: как обеспечить достаточно высокую температуру этим тропическим животным, когда мы будем идти через Атлантический океан и Северное море? Первое время достаточно было на ночь спускать все клетки и ящики в трюм. Но затем и там стало слишком холодно. Тогда я поставил на самых больших клетках применяемые в трюмах осветительные лампы. Они давали хороший обогрев. Ящики и клетки поменьше я перенёс в свою каюту, где скоро установился запах, как в обезьяннике, потому что я боялся часто проветривать. Бедный уборщик — он так не любил пресмыкающихся! Первый удар он испытал, когда открыл ящик комода, чтобы положить туда бельё. В ящике лежали два удавчика… В тазу для умывания барахтались две сердитые кожистые черепахи, а под ногами расхаживали крокодилы.
Однажды ко мне заглянул капитан. Он каждую неделю совершал обход, проверял, чтобы всё на судне сверкало чистотой. Эта проверка распространялась и на каюты.
— Фу! — воскликнул он. — Как может человек спать в таком зверинце! Ноги моей больше не будет в этой каюте.
Да я и сам был счастлив в тот день, когда мы после полуторамесячного плавания наконец пришли в Гётеборг и я сдал своих рептилий в Аквариум. Не могу, правда, сказать, чтобы прощание со змеями прошло сердечно. Один из питонов основательно укусил меня за палец: я решил показать встречавшему меня брату, что со змеями в общем-то совсем нетрудно управляться….
В Эквадоре, на острове Пуна в дельте реки Гуаяс, я поймал красивую древесную боа Boa enydris cookii. Она достигает двух метров в длину, живёт, как показывает имя, преимущественно на деревьях, питается главным образом птицами. Древесная боа агрессивна, стремительна и здорово кусает, так как у неё длинные зубы. Я пытался кормить свою боа ящерицами, но она гордо отказалась. Отправляясь с Пуна в Кито, я посадил змею в клетку с ящерицей, полагая, что это вполне безопасно. Ящерица была крупная, всего вдвое меньше змеи. Но когда я через три дня открыл клетку, чтобы извлечь своих зверей, там был только один. Ящерица исчезла, зато змея заметно поправилась.
Эта древесная боа долго жила в моём доме, прилежно истребляя мышей. Когда я собрался в Швецию, то решил захватить и её. Она вела себя хорошо почти всю дорогу. Только на последнем участке, Копенгаген — Мальмё, опозорилась. И хозяина подвела. Наверно, её просто укачало. Так или иначе, из ящика, стоявшего у моих ног, распространился неприятный запах. Соседи стали подозрительно поглядывать на меня и отодвигаться. Я чувствовал себя прескверно. Не мог же я сказать: «Извините, у змеи болит живот!» — это могло бы привести к панике. Надеюсь, мои тогдашние спутники прочтут эту книгу, и я буду оправдан в их глазах!
Я рассказал выше, как мы поймали анаконду в Амазонас. Теперь слушайте, что с ней было дальше. Мы назвали её сеньорита Ана; сия почтенная дама отправилась в Швецию на самолёте. Майским днём она прибыла в дом моих родителей в Стоксюнде. Я открыл ящик — да, путешественница явно не в форме. Лежит неподвижно, никаких признаков жизни… Я потрогал её. Никакого впечатления. Умерла?.. Нет, просто окоченела на участке Нью-Йорк — Стокгольм. Местами самолёт шёл на высоте трёх-четырёх тысяч метров, а сеньорита Ана находилась в необогреваемом багажном отделении.
Тёплая ванна оживила её. Надо было видеть, как быстро подействовало тепло: вдруг длинное тело зашевелилось, заизвивалось, пасть разинулась, зашипела и попыталась схватить метлу (я решил, что всё-таки безопаснее не трогать змею руками).
Несколько дней сеньорита загорала на травке среди тюльпанов, после чего переехала в гётеборгский Аквариум, где для неё приготовили террариум с температурой воздуха тридцать градусов. Пять месяцев анаконда выдерживала характер, ничего не ела, потом принялась уписывать морских свинок и крыс. Неправда ли, не совсем обычная судьба для обитательницы амазонских дебрей?
На втором этапе нашей киноэкспедиции в Амазонас мы поймали три анаконды: одну семиметровую, вторую — как Ана, и, наконец, крошку длиной всего полтора метра. С этим уловом нам не повезло. Маленькая погибла вскоре после того, как попала в Боготу. Двух больших из Боготы отвезли в Кали, где жил Хорхе Санклементе: он обещал присмотреть за змеями, пока мы не договоримся, как переправить их в Швецию. В Кали тропический климат, там нашим змеям ничего не грозило. Но на беду грузовик, в котором они ехали, поломался в Андах, и семиметровая, ожидавшая потомства, не выдержала. В Кали она прибыла мёртвая, и в этом же ящике лежало двадцать восемь не вовремя родившихся, мёртвых анакондят. Я чувствовал себя детоубийцей.
Итак, только одна из наших трёх анаконд уцелела. Зато её удалось доставить живьём в Аквариум. Судя по всему, она неплохо освоилась там: в день премьеры нашего фильма «Анаконда» гостья из Амазонас съела свою соседку по террариуму, крупную боа…
В последний раз я перевозил рептилий несколько лет назад, и это была моя самая удачная поездка. Я отплыл из Эквадора, везя в Гётеборг, кроме нескольких черепах, двух боа, пойманных на гасиенде моего тестя. А привёз пятнадцать змей! В сочельник, когда нас в Бискайском заливе трепал жестокий шторм, одна из моих боа произвела на свет тринадцать чудесных детёнышей.
Приехав в Швецию, я дал интервью одной газете. На следующий день она вышла с крупным заголовком: