На поляне в глубине острова нам попались целые колонии конолофов, по тридцать-сорок штук в каждой. Они жили в глубоких норах в красной земле — поди, доберись! Некоторые линяли и выглядели настоящими оборванцами. Другие, только что сбросившие старое облачение, были просто великолепны.
На беду конолофов, у них отличное мясо; в итоге, за ними, как и за черепахами, охотятся и люди, и собаки. Правда, на самых маленьких и засушливых островках, где нет ни людей, ни собак, ящериц ещё много. Они не спеша расхаживают на широко расставленных ногах и поедают листья и цветы (уплетают, несмотря на длинные игловидные шипы, даже листья и цветки кактуса) или лежат в тени — кто спит, кто предаётся неге, с неизменной издевательской улыбкой на своей уродливой морде. Конолоф тоже в основном вегетарианец, но и мясом не пренебрегает. Я видел конолофа, который ел кузнечика, другой закусывал мёртвой птицей.
Уильям Биб подметил, что они особенно любят плоды кактуса. Он забавно описывает, как конолофы добывают себе пищу. «Я удивился: их действия казались более разумными, чем у любых пресмыкающихся, каких я прежде наблюдал. Две ящерицы стояли под опунцией (крупный кактус). Одна из них приподнялась и стала медленно постукивать лапой по стволу. Сперва я решил, что она задумала лезть вверх, потом понял, что дело не в этом. Долго ящерица стучала впустую, наконец на землю упало два плода. Второй конолоф подскочил и мигом, не разжёвывая, проглотил оба плода вместе с колючками. Тогда первый схватил его за ногу и больно укусил. Второй вырвался и убежал в тень под другим кактусом. Первый не стал больше добираться до „зелёного винограда“, а лёг на брюхо и предался грёзам, которые посещают галапагосских конолофов. Наверно, им грезится край, где колючие плоды падают ящерицам прямо в рот и никто не крадёт их…»
Исследуя желудок одного конолофа, Биб нашёл в нём пять целых плодов кактуса, а также множество листьев и цветков разных растений.
Если считать виды, Галапагос не богат пресмыкающимися. Кроме описанных, есть некоторые ящерицы поменьше, в частности красивые килехвостые; известен один вид змей, совершенно безопасный. И всё-таки, попав на Галапагос, чувствуешь себя так, словно ты перенёсся в далёкую древность, когда на земле господствовали ящеры, — так много здесь рептилий.
Лов змей в Индонезии
После двух путешествий в Южную Америку и на Галапагосские острова я отправился на Калимантан, третий по величине остров мира (только Гренландия и Новая Зеландия превосходят его). И на этот раз у меня было поручение собирать зоологический материал для наших музеев. Кроме того, гётеборгский Аквариум просил меня привезти коллекцию живых рептилий. Девять месяцев провёл я на Калимантане, забирался в самые далёкие и неизведанные уголки глухих лесов, потом поехал на Яву. И, наконец, двинулся в обратный путь, везя с собой в Швецию множество пресмыкающихся как живых, так и мёртвых.
Первые трофеи я добыл на маленьком островке Нунукане у северо-восточного берега Калимантана. Здесь я гостил у лесовода Эрика Люндквиста, который сам очень интересуется животными. Услышав, что мне нужны рептилии, он тотчас организовал отлов. В его подчинении были сотни лесорубов — малайцы, даяки, китайцы, и вот он велел десятникам, чтобы их бригады собирали для меня живые экспонаты.
Уже на второй день один малайский рыбак принёс мне живую, невредимую морскую змею почти двухметровой длины. Это был великолепный ластохвост, желтоватый, с бурыми поперечными полосами и сплющенным с боков хвостом. Я поместил его в корыто с водой, чтобы получше изучить. В воде он двигался быстро и ловко, как угорь, а на суше был совсем беспомощен. Рыбак рассказал мне, что морские змеи частенько забираются в верши; так и эта попалась. Известно около пятидесяти видов морских змей, и все они смертельно ядовиты. Вот и теперь я услышал, что около Тавао, неподалёку от Нунукана, змея укусила рыбака, который проверял свою вершу, и он в страшных мучениях умер через три часа. Правда, на купающихся морские змеи редко нападают. Если встретишь в воде змею, она, как правило, быстро уходит.
Часто можно увидеть с корабля морских змей у самой поверхности моря. У тихоокеанского побережья Панамы я однажды, меньше чем за час, насчитал их около полусотни. В той части Тихого океана есть только один вид — желтобрюхи. Все остальные виды обитают в области от Персидского залива до западной окраины Тихого океана. В Плаиас — так называется курорт на побережье Эквадора — я поймал желтобрюха, который в отлив оказался на суше. Змея лежала, как мёртвая, но едва я поднёс к ней руку, как она стала яростно извиваться, стараясь меня цапнуть.
Нунуканский ластохвост был очень смирным. Мы с Эриком много раз вынимали его из воды, чтобы осмотреть и сфотографировать; он ни разу не попытался нас укусить.
Моим вторым трофеем был питон; его я нашёл в клетке, в которой Эрик держал макаку. Обезьяны, как и люди, испытывают подсознательное отвращение к змеям, и на питона моё внимание обратила макака. Оцепенев от ужаса, она смотрела в угол клетки и дико визжала. Там, свернувшись пёстрым клубком, лежала змея. Это был сетчатый питон, самый красочный представитель этого подсемейства и самый крупный: он достигает больше десяти метров в длину. Судя по вздутию на брюхе, он только что сожрал крысу или ещё какое-нибудь мелкое животное.
Нунукан вообще богат питонами. Мне рассказали, что на болоте в лесу вблизи бунгало Эрика обитает настоящий великан. Островитяне боялись его, утверждали, что он длиной около пятидесяти метров. Даже если они преувеличивали в пять раз, всё равно питон был редкостный, и я вместе с одним охотником малайцем целую неделю прочёсывал густую колючую чащу. Мы заглядывали в норы, в старые дупла, всё осмотрели, но гигант словно сквозь землю провалился.
Эрик во время своих походов часто встречал и убивал питонов длиной и в семь, и в восемь метров. Когда я приехал на Нунукан, он показал мне распухшую руку — память о поединке с удавом. За несколько дней до того он у дверей спальни поймал трёхметрового питона, но не остерёгся, змея укусила его, и рана воспалилась. Надо сказать, что укус неядовитой змеи опасен — гниющие остатки пищи у неё на зубах могут вызвать воспаление.
Питон, как и великаны Нового Света боа и анаконда (о них я расскажу дальше), пользуется среди местных жителей дурной славой, которая в общем-то не заслужена. Я знаю только два случая, приведённых голландским зоологом Феликсом Копштейном, когда нападение питона на человека привело к печальному исходу. В одном случае шестиметровый питон сожрал четырнадцатилетнего мальчика, в другом — десятиметровый исполин заглотил взрослую женщину. На Нунукане один из рабочих Эрика, отправившись на охоту, еле вырвался из объятий удава. Идя через джунгли по узкой тропе и высматривая следы, он слишком поздно заметил огромного питона, который лежал на суку и подстерегал добычу. Удав молниеносно обвился вокруг него и стиснул. Охотнику удалось освободить одну руку, и он принялся рубить змею парангом, пока не заставил её отпустить его. У него было сломано несколько рёбер, и он долго болел после этой передряги.
Своего самого крупного питона Эрик нашёл… в курятнике! Куры подняли страшный шум. Эрик пошёл туда и обнаружил, что через окошко к ним забралась громадная змея. Он закрыл окошко и пошёл за ружьём. Вернулся к курятнику — что такое: змея удирает в лес! Окно закрыто, как же питон выбрался? Оказалось, он пробил дыру в дощатой стене, словно она была бумажная! Эрик угостил его пулей и стал обладателем красивой кожи длиной восемь метров.
В Индонезии можно услышать много поразительных и неправдоподобных историй о питонах. Мне особенно запомнился рассказ одного голландца. Бродя по лесу, он вдруг увидел двух здоровенных змей, которые в драке совсем переплелись друг с другом. Одна была мертва, а вторая… пожирала сама себя! Уже заглотала полметра собственного хвоста, в полной уверенности, что это противник. Ведь говорят же, что борцы иногда в пылу схватки выворачивают собственную ногу…