Обогащенный этими знаниями Вересень появился в «Викинге» около половины второго дня, сразу после совещания у Балмасова. А до совещания они с Литовченко успели съездить в Ольгино и оставить там Мандарина.
– Да тебя раскулачивать пора, – сказал капитан, с интересом разглядывая пряничную Саркисяновскую фазенду с прилепившейся к ней корабельной сосной. – Я и не знал, что ты в Ольгино живешь.
– Я здесь временно. Дом – не мой. Приятель с семьей уехал во Францию на пару недель. А я отпуск на Заливе провожу. И присматриваю за животными.
– Присматриваешь? – насторожился Литовченко. – А кот-то твой?
– Кот – мой, – снова соврал Вересень. Второй раз за сегодняшнее утро. Однако дурацкий парень вранье не осудил, скорее – одобрил. Он змеей выполз из кенгурятника и обхватил Вересня лапами за шею. Глядя на эту идиллическую картину, Литовченко рассмеялся:
– Ну, да. Кот точно твой. Чей же еще.
Больше всего Вересень боялся, что утренняя сцена с «Титаником» повторится, и бедолаге Литовченко предстоит стать свидетелем последних душераздирающих минут жизни лайнера. Но все обошлось: Мандарин вел себя молодцом, он сразу же отправился по своим кошачьим делам. И только после того, как надул в лоток и опустошил миску с кормом, вернулся к Вересню и капитану.
Попрощаться.
– До вечера, – Вересень подхватил кота и заглянул в его небесно-голубые глаза. – Будь молодцом.
– Приятно было познакомиться, – добавил Литовченко. – Еще увидимся.
Через минуту они уже подходили к машине. Прежде, чем завести мотор, Боря бросил прощальный взгляд на дом и прислушался. В доме царила тишина. Поди, пойми этого Мандарина!.. Что там у него за мысли в маленькой треугольной голове?
Еще сложнее было понять логику людей, убивших Вернера Лоденбаха. Что бы ни говорил Литовченко об идиотском способе сокрытия трупа, интуиция подсказывала следователю: ничего идиотского, а тем более – спонтанного во всем этом нет. Каждый шаг продуман до мелочей, все подчинено единому замыслу. И лишь поняв суть замысла, можно будет распутать весь клубок. А пока у них с капитаном нет даже обрывка нити этого клубка.
Красная, из ламы, – не в счет.
– Итак, что мы имеем на сегодняшний момент? – Литовченко вставил в рот сигарету и щелкнул зажигалкой. – Яхта, бассейн, красный кабриолет.
– Элементы сладкой жизни…
– Именно. Кстати, забыл спросить. У тебя здесь курить можно?
– Ты уже куришь.
– Это я так, для проформы… С другой стороны имеется парень по имени Вернер, по паспорту – гражданин Германии. А гражданин Германии – это тебе не бомж с Сытного рынка. Он пересек границу, соответствующая отметка в паспорте имеется. Для чего он пересек границу?
– Мало ли. Деловая поездка, туристический вояж, частный визит. Может быть все, что угодно.
– Согласен. Не может быть только одного: чтобы его не хватились. Коллеги по работе, принимающая сторона в гостинице, друзья или родственники. Мои ребята еще вчера вечером пробили все отделения полиции. Никаких заявлений об исчезновении Вернера Лоденбаха не поступало. В Россию он прибыл девятнадцатого июля. А двадцатого, самое позднее – двадцать первого – был уже мертв. Что произошло за эти сутки? С кем он успел встретиться?
– Как минимум, с теми, кто его убил.
– А как максимум?
Вересень задумался.
– Случайные люди, – после небольшой паузы сказал он. – Те, кому совершенно безразлична его судьба. Встретились-поболтали-разошлись. Работники отеля, постояльцы, официанты, бармены. Они могли запомнить Лоденбаха. Или тех, с кем он вступал в контакт. С этих товарищей и надо начинать.
– Жидковато, – с сомнением покачал головой капитан. – Он ведь мог и не в гостинице встречаться. И даже скорее всего.
– Попробовать все равно стоит.
– Кто ж спорит. Только от постояльцев проку все равно не будет. Все-таки, месяц прошел. Как показывает опыт, никто так надолго в гостинице не зависает.
– А если командировка длительная?
– Фирма ищет им квартиры. Квартиру снимать всяко дешевле. А иностранцы – они счет денежкам любят, без надобности копейки лишней не выложат.