— К сожалению, не забыла. Склерозом не страдаю пока что. Паш, может, ну его?
— Бабке девяносто стукнуло, солнце. Я ее единственный внук. Надо, Леля, надо.
— Ну надо так надо.
Он прав. Не каждый год девяносто человеку исполняется. Я вот, к примеру, не доживу. Меня кто-нибудь раньше придушит. А если и доживу, то буду сидеть на лавочке и плеваться семечками в соседей. Так веселее.
Пашка классный и терпит ядовитую меня. Притащил мне кофе в постель и бутерброды. Чёрный хлеб с маслом и колбасой. Не круассаны, но больше в холодильнике ничего нет, поэтому я милостиво приняла подношение.
А бабку он свою не любит, даже боится, поэтому попросил меня с ним вместе в деревню съездить. Сказал, что такая змеища, как я, сама бабку покусает. А он в сторонке постоит и будет стаканчики для яда подставлять. Не то чтобы я прям жаждала ехать туда в мае, когда как раз нужно копать огород, уже появились комары, а туалет на улице был всегда, независимо от времени года, но не бросать же друга в беде!
То, что мы с Пашкой Вороновым сожительствуем, ещё не значит, что мы не можем быть друзьями. Мы знакомы с песочницы, в одном районе жили, в одну деревню нас на лето отправляли. Замуж за него я не собиралась, да он и не звал. Слишком хорошо мы друг друга знали. Он рвался в Москву, планировал строить карьеру. Я мечтала о маленьком домике и русской печке (вычеркнуто) жить в провинции и работать где-то на удаленке во дворе. На качелях и под кустом сирени. Если домик будет где-то в Швейцарии на берегу живописного озера — я не расстроюсь.
Но пока ни работы в Москве, ни озера в перспективе не намечалось, мы оба получали высшее образование (он — инженера-литейщика, я — учителя рисования) и снимали квартирку на двоих. А то, что спали в одной постели, так это для тонуса. Нужно же как-то самооценку поднимать.
С Пашкой было легко. Он терпел мою язвительность, готовил завтрак и мыл полы. Я стирала (у меня хватало терпения сортировать футболки по цветам) и отменно жарила картошку. Словом, типичная ячейка общества, правда, не зарегистрированная.
Боюсь, бабушкам такое не нравится. Но ехать все равно придётся.
— Паш, а Паш, а тебе кем больше нравится быть — проститутом или наркоманом? — вкрадчиво спросила я, когда с кофе было покончено.
— Ален, а давай мы скажем бабке, что просто друзья? — мгновенно уловил мой посыл Воронов.
— Думаешь, поверит?
— А чего не поверить-то, она ж не слепая. Неужели ее прекрасный и умный внук выберет себе девицу с розовыми волосами и пирсингом?
И заржал как конь.
Ну и что? Я творческая личность, имею право. У меня и носки всегда разные, конечно, не потому, что я их теряю, а исключительно ради самовыражения.
— Напомни мне, Воронов, почему у нас нет машины? — тоскливо спросила я Пашку, когда в пригородном автобусе нам не хватило мест. Мы поленились ехать до автовокзала и запрыгнули возле торгового центра. Разумеется, те, кто покупал билеты официально, спокойненько сидели. Нам же предстояло три незабываемых часа болтаться как дровам в грузовике.
— Потому что ты, моя гениальная, еще не написала свой “черный квадрат”, — философски ответил парень, удерживая меня за талию на особо опасном вираже.
— Не люблю кубофутуризм, — фыркнула я. — Куда интереснее авангардизм.
— Это как мишки на сосне? А, там натурализм, да? Слишком скучно для тебя.
— Это как “Танец” Матисса, только я людей не люблю рисовать.
За такими милыми беседами время пролетело незаметно. Пашке я морочила голову, никаких авангардизмом я не увлекалась. Было бы свободное место, я б достала карандаш и блокнот и с удовольствием зарисовала бы старушку с корзиной. Или вон того молодого человека с бородкой и хвостиком. Красивый, однако. Мне всегда нравились мужчины с длинными волосами. Это романтично. Но Пашка хаер отказывался растить, ему не прикольно. А кто я такая, чтобы настаивать?
От остановки автобуса до бабкиной деревни с веселым названием “Змеянка” еще километров шесть пешком. Хорошо, что бабка не моя, и рюкзак с боеприпасами тащил любимый внучек. Я ему сочувствовала, но не до такой степени, чтобы переложить в свой сыр, макароны или колбасу. Не женское это дело — мамонта таскать, тем более, чужого.
— Надо было резиновые сапоги брать, — резко остановился Пашка. — Смотри, змеиная свадьба. Ой, нет, не смотри, девкам нельзя!
— Это еще почему? — Я вытянула шею, пытаясь рассмотреть в траве клубок из змей.
— Говорят, что если незамужняя девица увидит змеиную свадьбу, муж у нее будет… змеем.