- Нет-нет, простите меня, - поспешно сказала она. - Это я не должна была перебивать вас. Пожалуйста, продолжайте.
Она продолжала держать его за руку. Ее ргки были теплыми и сильными. Альфред безотчетно потзшулея к: ней
- Однажды я обнаружил, что стою перед склепами моих друзей. Мой склеп был пуст, и я подумал тогда, что стоит лишь улечься в него, закрыть глаза, и я навсегда избавлюсь от страданий. Да, самоубийство, - спокойно произнес Альфред, увидев, как потрясенно и испуганно смотрит на него Ола. - Для меня наступил поворотный момент, как говорят менши. Я, наконец, признался себе, что остался один в этом мире. Мне надо было или выйти наружу и принять эту жизнь, или отказаться от нее. Я выдержал нелегкую внутреннюю борьбу. И в конце концов я покинул всех, кого знал и любил, и вышел во внешний мир.
Это было ужасным испытанием для мена. Много раз мне хотелось убежать и навсегда скрыться в своей могиле. Я жил в постоянном страхе перед тем, что менши обнаружат мою истинную силу и попытаются использовать меня. Прежде я жил прошлым и находил утешение в воспоминаниях, но теперь я увидел, что эти воспоминания опасны. Я выбросил из головы все мысли о прошлой жизни, чтобы избавиться от искушения использовать свою силу. Я приспособился к образу жизни меншей и стал одним из них.
Альфред замолчал и стал смотреть в темно-синее ночное небо, усеянное голубыми облаками.
- Вы не можете представить себе, что такое одиночество, - наконец произнес он. Его голос был таким тихим, что Оле пришлось приблизиться вплотную, чтобы разобрать его слова. - А менши так одиноки, что я просто не могу это передать. Единственный доступный им способ общения - физический. Они должны пользоваться словами, взглядами, жестами, чтобы описать, что они чувствуют, и их язык так ограничен! Они не способны выразить то, что на самом деле имеют в виду, и поэтому они проживают жизнь и умирают, так и не узнав правды ни о себе, ни о других.
- Какой ужас! - пробормотала Ола,
- Поначалу и я так думал, - ответил Альфред. - Но потом я понял, что многие добродетели меншей возникли именно благодаря их неспособности читать в чужих душах, как это делают сартаны. В их языках есть слова "верность", "доверие", "честь". Человек говорит другому человеку: "Я верю в тебя. Я доверяю тебе". Он не может знать, что у его друга на уме. Но он доверяет ему
- Но у них есть и другие слова, которых нет в нашем языке, - уже более строго сказала Ола. Она выпустила руку Альфреда и отодвинулась от него. "Ложь", "обман", "предательство", "измена".
- Да, - кротко согласился Альфред. - Но я обнаружил, что все это особым образом уравновешивается
Он услышал жалобный визг и почувствовал, как в его ногу ткнулся чей-то холодный нос. Альфред рассеяно опустил руку и почесал собаку за ухом, чтоб она не скулила.
- Боюсь, вы были правы. Я действительно вас не понимаю, - сказала Ола. Что значит "уравновешивается"?
Альфред замялся, как менш, которому не хватает слов, чтобы выразить свои мысли.
- Я просто... Мне доводилось видеть, как один менш предает другого, и это было отвратительно. Но в то же время мне приходилось сталкиваться с поступками, продиктованными глубокой, самоотверженностью, любовью и верностью. И мне становилось стыдно за то, что я беру на себя право судить их. Ола, Альфред повернулся к ней. Собака прижалась к его ноге и Альфред погладил пса по голове. - Что дает нам право судить их? Что дает нам право говорить, что мы живем правильно, а они - неправильно? Что дает нам право навязывать им нашу волю?
- Что?! Да хотя бы то, что у них есть такие слова, как "убийство" и "предательство"! - ответила она. - Мы должны со всей строгостью руководить ими, отучать от присущих им слабостей, готовить к тому, чтобы они наконец смогли полагаться только на своя силы.
- А не получится ли так, - возразил Альфред, - что мы уничтожим не только их недостатки, но и их достоинства? Мне кажется, что мир, который мы хотели создать для меншей, был миром, в котором менши должны были раболепно подчиняться нашей воле. Я наверняка ошибаюсь, - смиренно продолжал он, - но я не вижу отличий между этим миром и тем, который хотели создать патрины.
- Конечно же, они отличаются! - вспыхнула Ола. - Как вы вообще можете это сравнивать?!
- Простите меня, - с раскаянием произнес Альфред. -Я обидел вас. И это после того, как вы были так добры ко мне. Так-то я отблагодарил вас за внимание ко мне. Я... Что случилось?
Взгляд Олы был устремлен не на него, а на что-то у его ног. >
- Чья это собака?
- Собака? - Альфред посмотрел вниз. Пес смотрел на него, помахивая пушистым хвостом.
Альфред отшатнулся к каменной стене.
- Благие сартаны! - ахнул он. - А ты откуда взялся?!
Пес, обрадованный тем, что на него обратили внимание, поставил уши торчком и залаял.
Альфред смертельно побледнел.
- Эпло! - закричал он и стал дико озираться по сторонам - Где ты?!
При этом имени собака нетерпеливо заскулила, а потом залаяла еще громче.
Но никто не отозвался.
Уши пса поникли. Хвост перестал ходить ходуном. Собака улеглась на землю, опустила морду на лапы, вздохнула и удрученно посмотрела на Альфреда.
Альфред понемногу успокоился а посмотрел на собаку.
- Эпло здесь нету, да?
Собака, снова услышавшая знакомое имя, подняла голову, и ее взгляд стал грустным.
- О господи, - пробормотал Альфред.
- "Эпло"! - Ола произнесла это имя с таким отвращением, словно оно было пропитано ядом. - Эпло! Это слово из языка патринов!
- Что? А, да, кажется, так, - ответил Альфред поглощенный своими мыслями. - Оно означает "единственный". А у собаки нет имени. Эпло не стал давать ей имя. Интересный повод, вам не кажется? - он присел рядом с собакой и дрожащей рукой погладил ее по голове - Но почему ты здесь? - спросил он. - Ты не болен? Нет. Думаю, что нет. Может, Эплго отправил тебя выслеживать меня? Так или не так?
Пес наградил Альфреда укоризненным взглядом. Он словно говорил: " Я был о тебе лучшего мнения".
- Это животное принадлежит патрину? - спросила Ола.
Альфред в нерешительности посмотрел на нее.
- Можно сказать и так Но дело в том..
- Его действительно могли прислать шпионить за нами.
- Могли, конечно, - согласился Альфред - Но я не думаю, что это действительно так. Не то чтобы мы не использовали собаку для подобных целей раньше...
- Мы?! - попятилась Ола,
- .Я... Это... Эпло сказал... На Абаррахе... Принц и Валтазар, некромант. Я не хотел шпионить за ними, но у меня не было другого выхода...
Альфред увидел, что так он делу не поможет, и качал заново.
- Мы с Эпло заблудились на Абаррахе...
- Пожалуйста! - слабым голосом перебила его Ола. - Пожалуйста, не произносите больше это имя Я... - Она прикрыла глаза, - Я вижу ужасные вещи. Отвратительных чудовищ! Жестокую смерть..
- Вы видите Лабиринт Вы видите место, куда вы... где патрины были заключены все эти столетия.
- Куда мы их заключили, хотели вы сказать. Но эти образы у вас в сознании такие яркие. Словно вы сами
- Я был там, Ола.
К его глубокому удивлению, Ола побледнела и посмотрела на него с неприкрытым страхом. Альфред поспешил успокоить ее.
- Я не имел в виду, что я был там на самом деле..
- Ну конечно, - слабо сказала она. - Это... это невозможно. Не говорите того, чего не имеете в виду.
- Простите. Я не хотел вас расстраивать, - хотя на самом деле Альфред был в замешательстве: он не знал, что расстроило Олу. И что ее напугало. Чего она боится? Опять вопросы.
- Я думаю, вам лучше объяснить это, - сказала она.
- Да, я попытаюсь. Я действительно был в Лабиринте, но я был там в теле Эпло. Я обменялся с ним сознаниями. Это было, когда мы проходили Врата Смерти.
- А он поменялся местами с вами?
- Думаю, что да. Он никогда не говорил об этом, но он и не стал бы говорить о таком. Ему было трудно даже называть меня по имени. Он звал меня "сартаном". Так и звал. С нехорошей усмешкой. Я не обвиняю его. У него не было причин любить нас.