Возможно, доведя до самых последних следствий жалкие посылки подобных богословов, поэт и мыслитель такой величины, как г-н Сулари, был вынужден изречь это возвышенное, дьявольское богохульство:
ЕТ VIDIT QUOD ESSET BONUM… [185]
Не правда ли, эти четырнадцать строк поистине ужасают, особенно, последняя? Таков — и это следует признать! — логический вывод из проблемы, поставленной в столь дерзко-простодушных выражениях философами из ризницы.
И в то время как логики, подобные Пьеру Бейлю, со смехом выдвигают инфернальную дилемму, которую я сформулировал; в го время как редкие поэты, оставшиеся мыслителями, отваживаются, подобно Сулари, бесчестить язык богов в столь великолепных словесных оргиях, богословы кичатся тем, что разрешили грозную проблему Зла и истощают свою диалектику в бесплодных диспутах о действеннойи достаточной благодати;английский доктор Суинден утверждает в одной толстой книге [187], что проклятые корчатся в пламенном веществе Солнца, которое есть не что иное, как Ад, видимый невооруженным глазом! [188]Дом Кальме серьезно обсуждает вопрос о девственности св. Иосифа, и наиболее авторитетные доктора постановляют, что Дьявол лично руководит пляской шляп и спиритических столиков!
Но довольно! Легенда об ангельском падении слишком общеизвестна и, я бы даже сказал, популярна, для того чтобы имелась необходимость вновь ее здесь пересказывать.
Достаточно отметить, что Моисей не делает никакого упоминания о восстании ангелов. Он много говорит о некоем Нахаги, נחש (уже известном нашим читателям), который вульгарные версии переводят как уж или змей; он сообщает также о плодотворном союзе Бенеи-ха-Элохим, בני האלהים, или Сыновей богов, с дочерьми человеческими: таинственном браке, от которого родилась великая раса Гибборим, גברים, или Нефилим, נפלים, из которых затем сделали гигантов; но, похоже, израильский теократ никогда не принимал, и нет даже доказательств того, что ему был известен догмат об ангельском падении.
Книга Левит мимоходом упоминает Духов Лобот, אובות, вдохновителей сивилл, но более ничего не уточняет.
Первым из авторов Ветхого Завета, Иов называет именем Шатан, שטן, духа восьмой иерархии Каббалистов (Бени-Элохим), на которого Господь возложил особую испытательную миссию. Далее одна темная и расплывчатая фраза Исайи обычно истолковывается как намек на падшего ангела. И это всё [189].
Изучение Талмуда наталкивает на мысль, что древнееврейские Каббалисты привезли этот догмат из Вавилона — общеизвестное заимствование из дуалистической теологии Зороастра.
Каждый может увидеть в том, что осталось от Авесты (священных книг Парсов, созданных гением этого иерографа), постоянную вражду Ахурамаздьг, или Ормузда (живой Мурости), бога Добра, — и Анграманью, или Аримана (Злонамеренного), бога Зла.
Последний, своего рода божественный Аттила, увлекая за собой орду беспощадных и проклятых Дэвов, непрерывно нападает и докучает небесному Благодетелю, окруженному и защищаемому священным легионом Амшаспандов. Таким образом, Ариман [190]оправдывает свое имя, которое анализ корней позволяет перевести на французский: lе malintentionne («злонамеренный»).
Поспешим уточнить, что истинные посвященные в эзотерический Маздеизм видели в Ормузде и Аримане лишь «принципиированные принципы», исходящие из невыразимой причины — беспредельного Времени — которая сама, похоже, рассматривалась как проявление еще более непостижимого тайного Единства (см. Vendidad Sade, 36 еha). Кроме того, и мы уже отмечали это в «Пороге Тайны» [191], андрогинная чета Мигпрас-Митра представляла собой, в глазах адептов, принцип равновесия между Ормуздом и Ариманом. Но толпа этого не разумела, и превратное понимание подобной системы порождало бесчисленные беды.
Мани, «привив» позднее маздеистский догмат о двух принципах к едва зародившемуся христианству, «отравил», так сказать, источники мистической жизни: несмотря на то, что его мерзостная ересь неоднократно предавалась справедливым анафемам, она умножалась в то время в изменчивых формах, подобно преступной мечте; ею было заражено учение лучших богословов. Понятно, что я говорю как раз о тех из них, кто наиболее ожесточенно боролся с распространением манихейства.
Эта ересь — подлинная чума человеческой мысли! Зараза распространилась повсюду. Если бы не Мани и не его слишком часто бессознательные продолжатели, Нахаш харим здраво рассматривался бы всеми в качестве безличной силы природы, космического агента, одним словом, не в качестве Жупела богословия; — и ненавистный, потешный призрак Дьявола не позорил бы в наше время христианскую Догматику, если бы удалось очистить ее от этого последнего манихейского пережитка.
Здесь уместно привести несколько стихов из Апокалипсиса (книги, не понимаемой теми, кто не владеет великими ключами Каббалы). Ведь если у нас принято приписывать агностический и буквальный смысл мифу об ангельском падении, то полезно отметить, что это во многом вызвано превратным толкованием данных стихов.
«…Вот, большой красный дракон с семью головами, и десятью рогами, и на головах его семь диадим;
Хвост его увлек в неба третью часть звезд…
И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них,
Но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе.
И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную…»
(Отк., гл. 12:3–9, passim.)
В то же время в откровениях св. Хильдегарды, якобы написанных под диктовку самого Слова, читаем о Люцифере следующее: «Затем все Звездыего воинства, омываемые до этого в волнах его света, полностью угасших сегодня, показались черными угольками, сожженными огнем. Неумолимый ветер погнал их на север, в противоположную сторону от престола, и низверг в такие хляби, чтобы никому не дано было больше узреть ни одну из них» [192].
Эти строки святой могут служить комментарием к только что приведенным стихам.
Маркиз Од де Мирвиль, автор этого удивительного сопоставления, ссылается на следующий факт, которым он был поражен: согласно современной Астрономии, межзвездный разрыв представляет примерно одну третьтой части неба, которая доступна ее инструментам. Результатом этих различных сопоставлений явилось для маркиза гениальное озарение, которое его, в некотором роде, ошеломило. В самом деле, как не увидеть в этих исчезнувших звездах третьСаваоф [193], которую красный дракон смел своим хвостом во время падения в бездну? [194]Отрицать очевидное может только недобросовестный человек…
187
Recherches sur la nature du feu de VEnfer et du lieu ou il est situe. Traduit par M. Bion. Amsterdam, 1728, in-8, fig.
188
Тезис, подхваченный г-ном Пеладаном в «
189
Слово Шатан встречается в Книге Чисел (0פר בפלבו) дважды; но это существительное, употребляемое в качестве наречия, в смысле против (по-латыни adversus):
— Пример: ויתיצב מלאך יהוה בדרך לשטן לו
(«И стал Ангел Господень на дороге, чтобы воспрепятсвовать ему», Чис., 22:22).
Возможный перевод: «И встал посланник Иод-хеве на пути, дабы стать препятствием (Сатаной) для него».
Принимая во внимание этот смысл древнееврейского слова שטן, любопытно пронаблюдать, насколько близко слово дьявол к его глубинному смыслу. Дьявол (греч. διάβολος) происходит от δια βάλλω, «бросаю поперек»; можно ли лучше передать идею препятствия?
190
Любопытная деталь, позволяющая объяснить, почему раввины, после вавилонского пленения Израиля, поспешили увидеть в безличном Нахаше (Искусителе из Книги Бытия) четко различимое, индивидуальное существо, своего рода бога Зла.
По странной случайности, эпитетом, который Моисей присоединяет к существительному Нахаш, служит именно слово ערום, Харум, или Харим, от которого Ариман, или Хариман, маздейское имя Врага (ערומדן, если записать его древнееврейскими буквами) отличается лишь добавлением увеличительного окончания וּן стало быть, это не просто сходство, а тождество.
194
Скрытый смысл ангельского падения действительно связан с существованием громадного воинства светил, но эта связь совершенно иная, и мы укажем на нее в II Ι-й книге: Проблема Зла.