Ст. 21. —А прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его ИТ.Д… [208]
Возможно, когда-нибудь при истолковании иоаннитской традиции нам будет позволено приподнять тройную завесу, скрывающую от взоров непосвященных столь грозные тайны. Как бы то ни было, для успешного завершения подобной задачи понадобилась бы особая широта значений. Апокалипсис, построенный по метрическому эталону дорического синтеза, со своими двадцатью двумя главами, составленными с бесконечным мастерством на основе оккультного счисления циклических тернера, септенера и дуоденера — столь же глубокая каббалистическая книга, как Берагиит и Сифра д'Цениута; в этом приспособленном «атаноре» глубоко дышит Дух: сколько слов — столько и арканов.
Здесь же эти комментарии были бы неуместны; достаточно назвать Апокалипсис изначальной «колыбелью» знаменитого мифа об Антихристе.
Ученый понтифик первых веков [209], перефразируя прекрасное определение горячо любимого апостола: «Антихрист — тот, кто разделяет Христа», — св. Григорий Великий раскрывает глубинный смысл символа: существует, говорит он, две любви, два духа, делящих людей на два класса, синтезируя отдельно эти классы в два различных тела; существует два мира, два общества или, говоря словами св. Августина, два града. Один из этих градов, один из этих миров и одно из этих тел будет называться Христом; другое — Антихристом; но между ними есть существенное различие: глава божественного тела уже явилась, это Иисус Христос; его члены, постепенно формирующиеся и растущие, образуют его церковь. Тело же Антихриста, наоборот, образовано из отдельных частей [210]; но его глава появится только в конце времен.
Один анонимный мистик прошлого века сравнивает Антихриста с драконом, который родится, показав сначала свой хвост, а затем проявит свое тело, и чья глава родится последней [211].
Это сравнение следует признать весьма удачным: оно идеально согласуется, как мы увидим далее, с эзотеризмом мифа. Но большинство современных теологов довольствуются лишь буквальным и совершенно антропоморфным толкованием.
Означает ли это, согласно тезису, который им так дорог, что в конце времен должен появиться человек из плоти и крови, наделенный неодолимым могуществом и инфернальной злобой? Многие Отцы Церкви в это верили; двусмысленность определенных текстов даже привела некоторых из них к мысли, что Антихрист появится дважды: по этой версии, во время его первого пришествия против него выступят воплотившиеся Илия и Енох; но, поскольку победа будет ему обеспечена, эти двое людей Божьих умрут от его руки. Во время его второго появления Христос придет лично, чтобы сразиться с ним и уничтожить его.
Не правда ли, любопытно наблюдать, до какой степени эти предания об Антихристе служат точной, но обратной копией преданий, относящихся к Искупителю? Это похоже на образ, чье перевернутое отражение проступает на поверхности бескрайнего моря. Нам возвещают о двух пришествиях Мессии тьмы, подобно двум пришествиям Мессии света; с той лишь разницей, что, в силу уже отмеченного закона инверсии, Антихрист во славе (если можно так выразиться, не богохульствуя) появляется первым, а казнь Антихриста страждущего должна в точности обозначать в конце времен окончательную победу Христа во славе.
Я не знаю, измерил ли автор «Пришествия Илии» осознанным взглядом тайную глубину своего упомянутого выше сравнения: посвященным известно, что оккультный смысл слова глава (по-древнееврейски Реш, ראש) в сравнительной степени — Потен־ иальная способность к воссоединению, а в превосходной — Принцип живого единства; они без труда понимают, что одно лишь мистическое тело Христа (или его Церковь) обладает однородностью сущности и реальностью архетипа: поэтому его глава (его потенциальная сущность, или принцип) предшествует развитию его тела и эта глава — Иисус Христос. Что же касается Антихриста, то его мистическое тело, представляющее собой совершенно искусственное привнесение и совокупность, изображено безглавым, то есть лишенным собственной сущности и коренного принципа. На самом деле, эта глава, возникающая с опозданием по окончании веков, являясь лишь результатом и продуктом тела, изображает синтез случайный, а не абсолютный, обобщенный, а не коренной, последующий, а не предшествующий объединенным в нем элементам.
Ведь вечный символ раздора, раскола и отрицания — будь то Дьявол или Мессия Дьявола, будь то Сатана или его Антихрист — ни под каким видом не мог бы стать принципом единства. Он понимается только как абстрактный тип случайного и переходного состояния или, под другим углом зрения, как относительный синтез злых существ, рассматриваемых в качестве злых, а не в качестве существ.
Антихрист, пророчествуют нам некоторые наиболее просвещенные богословы, был зачат Беельзебутом в лоне религиозного святотатства. Та же самая параллель по контрасту с Иисусом Христом, зачатым Святым Духом в утробе непорочной девы…
У лжемессии вместо тела будет лишь флюидическая или призрачная видимость, и он будет говорить на всех языках. Боге добавляет, что он будет постоянно воевать и преследовать праведников; наконец, он совершит самые удивительные чудеса и пометит своих приверженцев знаком на лбу и на руке.
Наш друг Жуне в своей прекрасной эзотерической поэме «Сорат» так обращается к Антихристу:
Мимоходом подчеркнем эти два стиха, обладающие действительным оккультным значением. Поэту «Черных лилий» удалось высечь из скалы живой источник; но это далеко не всегда случалось с мистиками, говорившими о «Христе тьмы» — и мы не станем собирать все их пророчества, зачастую нелепые и противоречивые. Интересующиеся могут обратиться к сочинениям Абделя, Рабана-мавра и Мальвенды — шедеврам этого жанра.
Разумеется, никогда на мировой сцене не появлялся ни один ересиарх и ни один смелый новатор, приводивший людей к заблуждению или увлекавший их потоком слишком внезапной истины (признанной поэтому преждевременной, рискованной и неуместной), без того, чтобы антропоморфисты ортодоксии не завопили об Антихристе.
Среди прочих, это категоричное обвинение предъявлялось Симону-волхву, Аполлонию Тианскому, Маркиону, Мани, Валентину, Арию, Лютеру, Цвингли и Кальвину [213]. Исходя из прекрасного определения св. Иоанна — spiritus qui solvit Christum [214], — можно сказать, что все эти взгляды, несомненно, лихорадочно бескомпромиссные, заключают в себе часть истины: читатель увидит, что мы в определенной мере подписываемся под ними, в главе II.
Этой оскорбительной чести удостоился даже Магомет — знаменитый цивилизатор Африки, Моисей Измаила, посланник Всевышнего, почти Сын Божий.
То же самое подозрение падало, с другой стороны, на множество политических личностей, например, на Юлиана Мудрого (прозванного Отступником), Фридриха Великого, Робеспьера, Наполеона I и даже Наполеона III. Невероятное количество брошюр было опубликовано в поддержку двух последних тезисов [215].
Литераторы, философы и ученые тоже не смогли укрыться от подозрений: Вольтер, Руссо, Дидро, д’Аламбер и Гольбах, в особенности, изобличались в XVIII веке, и я был бы весьма поражен, если бы какой-нибудь славный представитель духовенства, уже в нашем веке, не расшифровал на лбу Дарвина или почтенного Литтре этот стигмат осуждения!
Во все времена амбициозной манией наиболее ортодоксальных теософов было читать осуществление древних предсказаний в «зеркале» современных фактов…
Одним словом, Антихриста искали и находили повсюду, даже там и, прежде всего, там, где его вовсе не было; но кому приходило в голову видеть его там, где он находился со всей очевидностью: под бареттой инквизитора, капюшоном экзорциста и докторским колпаком демонографа?..
208
Сравните эту цитату из Апокалипсиса с той, что мы уже приводили выше. В первом тексте обычно видят падение восставшего Ангела; а во втором — окончательное поражение Антихриста. Одна сцена открывает цикл времен в глубине минувшего, а другая завершает этот цикл на исходе неизмеримого грядущего.
210
Именно в этом смысле св. Иоанн возвещал, что, начиная с эпохи Мессии, Антихрист уже был в мире: Et nunc jam est in mundo (лат., «[дух антихриста]… и теперь уже есть в мире», 1 Иоан. 4:3).
213
Ересиархи и их сподвижники вскоре дали отпор, назвав папу истинным Антихристом, а политический католицизм ватиканских Цезарей — зверем Апокалипсиса. Поучительный обмен взаимными любезностями!
214
«[всякий] дух, который не исповедует [в Вульгате доел.: разделяет, раскалывает] Иисуса Христа» (1 Иоан. 4:3).
215
У меня есть одна весьма любопытная брошюра, озаглавленная «Тысячелетие» (Millenaire, Francfortsur-le-Mein, 1866, in-8). Этот памфлет — произведение некоего доктора Зимпеля, умственные способности которого, похоже, расстроены. На розовой обложке помещена двойная гравюра, изображающая Зверя Апокалипсиса с семью головами, одна из которых принадлежит Наполеону I. Верхний эстамп показывает нам Зверя, медленно шагающего справа налево; головы и хвост опущены; юное божество (вероятно, образ Свободы и Цивилизации) сидит у него на спине: его правая рука, вооруженная скипетром, опирается о семь голов; левая держит кубок, откуда выглядывают пергаментные свитки. Нижний эстамп демонстрирует нам ту же молодую женщину, лежащую на земле; Зверь развернулся и теперь устремляется слева направо. Из шеи животного, подобно наросту, внезапно высовывается до пояса какой-то человек: это Наполеон III, очень похожий на самого себя: он гневно сжимает левый кулак, а правой рукой, вооруженной копьем, ранит в бок поверженную богиню.