Бесник сопротивлялся, напоминал, что числится в розыске у ясконцев и россов. Потом сдался. Фарид клялся, что участники переговоров неприкосновенны. Не только это подкупило, конечно. Совет «задумайся о будущем» ударил по больному месту. Мантия жреца не прельщала – Ин-Нар всегда был рядом, закипая огнем в крови, согревая душу в минуты отчаяния. Втискивать себя в жесткие рамки, лицемерить, выжимая деньги из паствы? Увольте. Так же, с ходу, Бесник отметал предложения выдвинуть свою кандидатуру на выборы и войти в Законодательное Собрание Таркшина или городской совет. Во-первых, боялся, что за него мало кто проголосует. Во-вторых, не желал терять свободу и просиживать на скучных заседаниях, когда где-то в лесах может требоваться его помощь. Не хотел ни то, ни это, а обида накапливалась. Когда-то у семьи Иль-Зейтун были земли, фамильный особняк и доходные дома. Все это конфисковали в пользу провинции после Вихря и гибели Кармина. Бабушка Бесника собрала под крыло выживших членов рода и уехала в Самин, мать никогда в Таркшине не бывала, только его ветром ярости на историческую родину принесло. Так и не укоренился, жил перекати-полем. К тридцати пяти захотелось если не вернуть фамильный особняк, так хотя бы на визитках писать что-нибудь солидное. А то – «владелец транспортной компании». Тьфу!
Именно этот смутно-честолюбивый порыв привел Бесника в огромный холл конференц-зала, заполненный сотнями людей. В глазах рябило от черного и белого: пиджаки, рубашки, галстуки. Почему-то на переговоры было принято одеваться в черные костюмы, как будто сразу кого-то хоронили – то ли особо недовольных, то ли несбывшиеся надежды. Транспарант «Ноябрь-Саммит 2016» радовал взгляд ярким алым пятном, напоминая об огне. Бесник машинально сложил руки в знак благодарения Ин-Нару, прошел в конференц-зал вслед за Фаридом и занял свое кресло. Драконы уже сидели за круглым столом. Бесник прикрыл глаза и принялся искоса рассматривать короля-линдворма. Перешагнув рубеж тридцатилетия, он нехотя признал превосходство врага, умело использовавшего кенгарские промахи. И не только кенгарские. Любая оплошность Россоши или Ясконы неизменно обращалась королем в свою пользу. И даже прегрешения подданных он ухитрялся выворачивать в выгоду, устраняя последствия чужими руками. Вот чему надо поучиться.
Линдгарт просматривал бумаги в кожаной папке. Прочитал один из листов, нахмурился, протянул мужу. Тот бегло ознакомился с содержимым, пожал плечами. Оба посмотрели на делегацию россов, разместившуюся в левом ярусе. Бесник заподозрил, кто заинтересовал венценосную чету. Вся провинция от северной до южной границы слухами кипела. Кое-что было откровенным бредом, но Бесник умел отделять зерна от плевел, и располагал относительно достоверной информацией. Россы, природой лишенные магии, неустанно пытались создать бойцов, способных с равным успехом противостоять и волшбе, и оборотням. Чей-то безумный план – поставить на службу людям потомков драконов-отступников – приносил плоды несколько лет, а потом с треском провалился. Волкозуб, с которым Бесник пару раз сталкивался возле границ зоны отчуждения, отравился собственным ядом и рехнулся. Линдгарт отдал приказ о его казни, однако драконы почему-то не спешили исполнять приговор. Псих в черном шлеме кружил вокруг Зоны, вырезал, сжигал, расстреливал и травил поселки и хутора – то у россов, то в Ясконе, то в Кенгаре. Бесник провел это лето в лесах, выслеживая неуловимого гада, но всегда попадал или на пепелище, или к корчащимся в судорогах жертвам отравления, которых не могли спасти врачи. Россы и ясконцы тоже тратили силы бесплодно, пока в начале осени на охоту не вышел отряд «Ледник», переведенный из неведомых далей на военную базу в Желваче. Эти, хотя бы, были людьми – Бесник рассмотрел их в бинокль с наблюдательной вышки. «Ледник» состоял из пяти спецназовцев, добровольно принявших драконий выдох. Казалось бы – в чем проблема? На Норд-Карстен едут толпы людей, желающих избавиться от душевной боли за большие деньги. Молва быстро расставила точки над «ё»: принявшие выдох были абсолютно здоровы, не испытывали сводящей с ума боли потери, не переживали невыносимого горя. Кто провел процедуру «превентивного излечения», молва не доносила, но этот кто-то явно не рассчитал силу выдоха. Слово «отморозок» обрело пять живых иллюстраций. Люди, лишенные страха и жалости, почти не чувствовавшие боли, преданно служили своему отечеству.
Пятерка отмороженных бойцов отправилась уничтожать результат предыдущего эксперимента. Казнили они Волкозуба или спугнули – никто точно не знал. Беснику нашептали, что казнили, а голову отправили посылкой королю-линдворму. И, якобы, тот, получив двусмысленный подарок, не разгневался, а обрадовался, и пожелал лично вознаградить охотников за отступником.
Бесник откинулся в кресле, перевел взгляд на делегацию россов. «Ледник», облаченный в костюмы и галстуки, выделялся на фоне дипломатов, как грядка баобабов на поле ржи. Одинаково безучастные лица, пустые глаза живых мертвецов, синхронные движения. Бесник обдумал и отмел возможность ловушки. «Ледник» без оружия, а магия всегда при вайзах и драконах. Глупо пригонять в зал спецотряд, чтобы перебить своих же людей, кучку дипломатов Ясконы и не умеющих колдовать журналистов Кенгара. Короткий приступ беспокойства породил неконтролируемый магический выплеск. Обошлось без огня – Бесник давно перерос подростковые вспышки. В сторону делегации россов отправился шквал горячего ветра. Один из бойцов повернул голову, посмотрел на Бесника, безошибочно вычислив источник опасности. Взгляд не изменился – все та же безучастность живого мертвеца. Боец не ответил на улыбку. Бесник, продолжая улыбаться, изобразил раскаяние, развел руки. «Так, мол, получилось, оно само, извините!» Боец не повелся, глаза из синего льда не потеплели.
«Красивый, – подумал Бесник. – Ему бы в телевизоре торчать, россы бы всем новостям подряд верили. А он под ружье и выдох. Жаль. Зря».
На огромном экране закружился трехмерный проект кенгарской заградительной полосы вокруг зоны отчуждения. Бесник знал все слабые места плана и предчувствовал, что россы и драконы порвут его на мелкие клочки максимум за два часа. Даже присутствовать как-то неловко. И красивый боец отвернулся. Не полюбуешься. Гадкая ситуация. Невезуха со всех сторон.
Фарид отправился к круглому столу, участвовать в прениях. Бесник вернулся к главной теме дня – драконам. Ему еще ни разу не удавалось повидать короля-линдворма вживую, да еще и на законных основаниях. По телевизору видел, в телевизоре Линдгарта часто показывали: смотри, сколько влезет. Король-линдворм регулярно посещал земли людей, каждую годовщину Первой Магической стоял плечом к плечу с их лидерами – то в Светлограде, столице Россоши, то в Зейбудже, столице Ясконы, то в Нитте, городе, в котором его отец подписывал мирные соглашения. Обычно короля сопровождали супруг и старший сын, наследник престола Фарберт. Сегодня рядом с отцами сидел третий сын, Ортлейх – в последний десяток лет он курировал Зону Отчуждения, и досконально знал все капризы дикой скверны. С ним Бесник виделся не один раз, и подозревал, что посылать грузовики с камнеломкой в качестве подарка придумал именно его высочество. Неловко признавать, но Ортлейх был нормальным мужиком, надежней многих вайзов. А уж как големов морозил – закачаешься.
В кресле за спиной зашуршали. Кто-то дернул Бесника за воротник, прошептал в ухо: «Россы добились вашего ареста. После прений вас задержат сотрудники ясконской полиции, обвинят в сотворении заклинания в публичном месте и потребуют, чтобы вы выпили блокирующее магию зелье. После этого вас отвезут в аэропорт и депортируют в Великую Россошь».
«Да углей вам всем под задницу! – полыхнул бессильной яростью Бесник. – Ведь чуяло сердце, что не надо ехать. Нет, взыграло, полез в ловушку».
Словно в возмещение ущерба – или уловив всплеск магии – к нему опять повернулся красивый боец. Светлые, очень коротко остриженные волосы серебрились, как будто их покрыл иней или коснулась ранняя седина – остро захотелось тронуть и проверить, что именно. Воплощение бесстрастности притягивало как магнит, и Бесник, отложив в сторону мысли о немедленном побеге – сначала надо остыть и дождаться суеты перерыва – начал перебираться поближе к росскому сектору. Да и бежать с крайних кресел удобнее, чем из середины ряда. Спецназовцев на него не натравят, россы не настолько охамели, чтобы нападать на кенгарца посреди конференц-зала на чужой земле. Бесник двигался к цели, наступая на ноги товарищам по группировке и скучающим дипломатам. В исходе переговоров никто не сомневался: и Россошь, и Яскона проголосуют против возвращения Зоны Кенгару. Не понадобится даже драконье вето. Добравшись до свободного кресла, Бесник нашел в кармане пиджака визитку, отобрал у соседа ручку, написал на свободном уголке: «Как тебя зовут?» и перебросил записку отмороженному спецназовцу. Нехитрое действие почему-то привлекло всеобщее внимание. На Бесника с интересом уставились король-линдворм и принц-консорт Эрханг. Только они и смотрели с интересом, все остальные – россы, ясконцы и Фарид – с глубочайшим негодованием. Боец записку поймал – на лету, как птица муху – уставился на буквы, будто не понимал, что написано. А, может, и не понимал – мало ли как заморозка аукнулась. Бесник напряженно следил за судьбой визитки. Боец слабо шевельнул губами, словно хотел и не мог произнести слово вслух. Разжал пальцы, уронил бумажный прямоугольник и устремил взгляд на спинку кресла перед собой.