Я молча глажу его волосы и думаю о том, легко ли это — убивать? Я ведь видела в воспоминаниях Аларика, что он сотворил с Кариззой — и не хотела признаться даже себе, какие чувства эта картина вызвала у меня на самом деле. Отторжение? Тошноту? Страх? Нет. Мне было жутко. Жутко любопытно видеть и такие проявления его натуры. Аларик стал еще притягательнее для меня. Значит ли это, что мои желания извращенны и порочны? Или это правильно — относиться спокойно к любым проявлениям мужской сути?
— Не оставляй меня, — говорит мой мужчина, не открывая глаз.
— Это просьба или приказ?
— Нечто среднее, драгоценная моя.
Дроу улыбается, открывая все же один глаз, и потягивается.
О, замечательная идея — размять немного мышцы. Подтянув одеяло, я поднимаю руки, расправляю плечи…
Что-то не так. Моя способность исцелять. Густое молоко, струящееся по моим венам. Куда исчезла эта благословенная тяжесть? Что происходит?
— Лидия?
Садясь на постели, дроу сразу же теряет сбрасывает свою расслабленность, встревоженный смятением в моих мыслях.
— Мой дар. Кажется, я лишилась его! — срывающимся голосом произношу я.
Аларик внимательно окидывает меня взглядом.
— Вряд ли. Проверим сейчас.
— Что ты собираешься делать?
Принц наклонился, взял с края кровати свой нож — и незаметным моему глазу движением повторил лезвием линию своего шрама на лице. Так опытный мореход уверенно ведет свой корабль по течению весенне-полноводной реки, известной ему до малейшей излучины, до мельчайшей заводи.
— Сумасшедший! Зачем ты?..
Казалось, я повторила эти слова определенно больше тысячи раз — хотя в реальности, думаю, вряд ли больше трех.
Я гладила его горячую кожу, и черная кровь струилась по моим пальцам тонкими змейками, извиваясь, кусая отравленными острыми зубами.
— Соберись и залечи мою рану. Пожалуйста.
Я почувствовала себя так, будто меня с головой окунули в студеную воду. Мой супруг прав: не время сейчас паниковать. Есть дела поважнее.
Я — источник. Я — сосуд наполненный.
— Другая ты, ссстала другой…
— Но это все еще я.
Ступни ранит перламутрово-бледная трава на берегу моего ручья. Но не кровь остается на острых стеблях, а капли того нежного, ванилью пахнущего молока, что я пила из груди Анны.
— Правда ведь?
Правда исцеляет. Всегда.
— Да. Это все ещщще ты…
Острый змеиный клык становится иглой, а мои вены с холодной кровью — нитями.
Один стежок — один поцелуй. Процедура ведь болезненна.
Когда ко мне возвращается зрение моего физического тела, я вижу, что нанесенный совсем недавно порез стал почти незаметен, и даже старый шрам посветлел.
— Может быть, хочешь воспользоваться случаем и убрать его полностью? — лицо дроу было абсолютно серьезным, но в глазах плясали смешинки.
— Нет, не стоит убирать этот шрам, — я кладу ладонь на лоб. — Ты и с ним прекрасен.
— Это ты прекрасна, — тихо говорит Аларик и целует мои глаза. — Скажи, тебе было хорошо со мной?
Я краснею и утвердительно киваю. Хорошо, даже очень.
Супруг не сомневался в этом. Он ведь действительно хотел, чтобы я наслаждалась близостью.
Не сомневался? Весьма нескромно.
Принц садится за моей спиной, проводит кончиками пальцев по ключицам.
— Твое тело узнало новые удовольствия, но почему же твой дар должен был пропасть? Просто адаптация к течению различных энергий. Все хорошо.
***
— Да, действительно, очень неплохо, — я потянулась к супругу и потерлась носом о его щеку. — Нам пора вставать уже.
— Совершенно не уверен, — попытался отсрочить неотвратимое этот хитрец, но я выбиралась уже из-под одеяла.
— Точно не уверен.
Что-то в голосе Аларика заставило меня обернуться. Прищурившись, дроу любовался моей фигурой.
И почему раньше я не знала, что это так приятно — когда тобой восхищаются?
Конечно, я чувствовала смущение, но чего мой супруг еще не увидел прошедшей ночью? Моя ладонь скользнула по простыням, и тут… Я отвернулась, потому что щеки мои сейчас, наверное, просто полыхают. Внезапно вспомнилось, что перед сном дроу спрятал в шкаф ту простыню, на которой остались капли моей крови, и мы постелили другую.
Будто все правильно, все так, как и должно быть, но…
— Вторая реликвия нашей семьи.
Я фыркнула.
— Ты очень громко думаешь, — пояснил Аларик.
Я вновь ощутила объятия своего супруга — сильные и бережные.
— Люблю тебя.
Прикосновение губ, мягкое, будто сливочное суфле.