Реальность выглядела довольно мрачно, хотя, конечно, не так, как фантазия, долгие годы вторгавшаяся в мои сны. Бесплодный, голый и мёртвый пейзаж – ни травинки, ни струйки влаги. Склоны скал повсюду покрывали трещины, горизонтально и вертикально, придавая им вид осыпающихся развалин. Под ними лежали покатые груды обломков. А гальки и валуны, засорявшие землю долины, являлись зловещими свидетельствами постоянных камнепадов и редких, но ошеломляющих внезапных наводнений, которые и помогли вади сформироваться.
Когда мы вступили в Долину, только верхушки скал по левую руку от нас озарялись солнечным светом. Саму Долину ещё покрывала тень. Свет постепенно скользил по скалам и двигался к нам, когда мы шли по тропе, извивавшейся среди обвалившихся скал, пока, наконец, солнце не обрело полную силу и не обрушилось на нас, как поток раскалённого воздуха из печи. Бесплодная земля дрожала от жары. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были прерывистое дыхание людей и ослов, хруст камней под ногами и весёлый звон инструментов, свисавших с моего пояса.
Никогда я не испытывала такой благодарности за удобные новые брюки и изящные ботинки до колен. Даже практичные блумеры, которые я носила во время первого путешествия в Египет, хотя и были гораздо лучше дорожных юбок и неуклюжих турнюров, не позволяли передвигаться так легко. Единственное, по поводу чего я завидовала мужчинам – возможность снимать больше одежды, чем дозволялось мне. Эмерсон, конечно же, сбросил куртку и закатал рукава рубашки, не успели мы и мили пройти. А когда солнечный свет окутал наши вспотевшие тела, даже Сайрус, бросив на меня извиняющийся взгляд, снял полотняную куртку и ослабил галстук. Хлопковые халаты, которые носят египтяне, лучше приспособлены к климату, чем европейская одежда. Когда-то я задавалась вопросом, как им удаётся с такой лёгкостью карабкаться по горам, не запутываясь в собственных юбках, но вскоре поняла, что они без малейших колебаний подбирают халаты или вообще сбрасывают их с себя, когда это необходимо.
Примерно через три мили каменистые стены начали смыкаться, и с обеих сторон стали открываться более узкие каньоны. Эмерсон остановился.
– Мы разобьём лагерь здесь.
– Царская гробница дальше, – пробормотал Сайрус, вытирая мокрый лоб. – Вверх по вади к северу...
– Там не хватит ровного пространства для ваших чёртовых палаток внутри королевского вади. Кроме того, другие гробницы, о которых я упоминал, расположены поблизости. В этой маленькой долине на юге найдётся по крайней мере одна.
У Сайруса иссякли возражения. Слово «гробницы» оказывало на него такое же действие, что и упоминание о «пирамидах» – на меня. По ироническому выражению Эмерсона я заподозрила, что он предвидел мои ожидания: другие гробницы находятся в ещё более разрушенном и опустошённом состоянии, чем заброшенная усыпальница Эхнатона. Однако, надежда, как говорится, вечна, и я симпатизировала чувствам Сайруса. Гораздо разумнее быть оптимистом, а не пессимистом: если обречён на разочарование, зачем переживать его заранее?
Мы оставили людей разбивать лагерь, – нелёгкая задача на земле, усеянной мусором – и отошли на сотню ярдов к северу по королевскому вади. Несколько минут спустя мы стояли у цели.
После краткого молчания Сайрус мягко и задумчиво произнёс:
– Где-то здесь... Чего он на самом деле желал, этот странный, загадочный человек? Во что он действительно верил?
Я поняла по выражению лица Эмерсона, что он не остался безучастным, но его ответ звучал сухо и практично.
– Сама гробница несёт в себе ещё больше тайн. Здесь похоронен Эхнатон, я готов поставить на это свою репутацию. Были найдены фрагменты его погребального снаряжения, в том числе саркофага. Этот массивный, жёсткий камень разбили на куски, немногие из них больше пяти сантиметров в поперечнике. Расхитители гробниц не станут прилагать такие усилия. Вандалы, очевидно, были врагами правителя, движимыми ненавистью и желанием отомстить. Уничтожили ли они и его мумию, или её перевезли в более безопасное место вместе с оставшейся частью погребального снаряжения, когда город был оставлен?
Далее, вторая из его дочерей умерла молодой, прежде чем ей успели подготовить отдельную гробницу. Здесь нашли фрагменты и другого саркофага, который, вероятно, принадлежал ей. Я не сомневаюсь, что её похоронили в комнатах, стены которых украшали фрески, изображавшие родителей, плачущих над её телом.