Множеству людей было известно, что я изучала эту историю. Мне сразу же пришло на ум имя мистера Невилла, упоминавшего о ней за обеденным столом в тот вечер в Каире. Где присутствовало большинство наших друзей. Не находился ли Сети среди них?
Мысль имела своеобразную безумную притягательность. Этот зловещий мастер маскировки вполне мог бросить всем вызов – сыграть роль человека, хорошо известного и своеобразного, как, например, преподобный Сейс. Однако я не поверила. Никто не испытывал большего уважения к способностям Сети, чем я, но он не нуждался в том, чтобы рисковать. У него имелись секретные союзники и соучастники во всём археологическом мире. Кто-то из наших гостей мог в его присутствии упомянуть о моём интересе к этому сказанию. С сожалением приходилось признать, что эта линия расследования оказалась не более плодотворной, чем другие, рассматриваемые мной. Все пути вели к той же группе, которую я всегда подозревала в предоставлении сведений Гению Преступлений: археологам. Кое-кто из них, возможно, совершал это, абсолютно не подозревая собеседника.
Ни одна из улик не выдерживала критики, когда я пыталась оценить её. Отметив мастерство, с которым бородатый злодей вводил иглу для инъекций в вену Эмерсона, я подумала, что он мог получить медицинское образование. Теперь это подозрение не имело смысла, когда я знала, что речь идёт о Сети. Он несколько раз демонстрировал, что хорошо знаком с использованием и применением различных лекарств. Фактически, напомнила я себе, большинство землекопов знакомо с простыми медицинскими методами, так как им часто приходится иметь дело с травмами, полученными на раскопках.
Другая линия расследования, которая, как я надеялась, ограничит область подозреваемых, тоже вела в тупик. Не все офицеры Суданского экспедиционного корпуса находились в Судане. После падения Хартума многие получили отпуск. Я лично видела знакомое лицо в холле «Шепарда». Я забыла его имя, но вспомнила, где встречала его – в доме генерала Рандла в Санам Абу Доме. Сети не обязательно было находиться в Судане, чтобы получить сведения от офицеров, знавших о нашей экспедиции. В отчаянии я стукнула кулаком по столу. Бутылки и банки яростно задрожали, маленький флакон с одеколоном перевернулся.
Стук упавшей бутылки отозвался эхом стука в дверь. В тот момент я с тоской ожидала только одного человека, но знала, что это не он. Эмерсон никогда не стучал так аккуратно.
– Входите, – безразлично произнесла я.
Это оказалась Берта. Изменение её внешности оказалось настолько удивительным, что я на мгновение забыла о своих мучительных размышлениях. Голова и лицо остались открытыми, она отказалась от траурного чёрного цвета ради халата в сине-белую полоску. Это была мужская галабея. Замужние женщины всегда ходили в чёрном, а так как девочек отдавали замуж в неприлично молодом возрасте, ни одна женская одежда не подошла бы для зрелой фигуры Берты. Хотя галабея была ей великовата, но Берта от этого только выигрывала, потому что ткань была качественной, и я подозревала, что под халатом ничего не надето. Волосы свисали над плечом, заплетённые яркой верёвкой, толстой, как моё запястье. Её лицо было чистым и ненакрашенным, и цвет лица ничем не отличался от моего. Прежде чем я смогла высказаться по этому поводу, она промолвила:
– Я пришла посмотреть, не хочешь ли ты чего-нибудь. Ожог должен сильно тебе докучать.
Честно говоря, ногу буквально разрывало на части, но я не считаю, что станет легче, если постоянно думать об этом.
– Поможет только время. Льда тут явно не хватает.
– Тогда – что-нибудь, что поможет тебе уснуть.
– Я не могу позволить себе притупить свои чувства снотворным, Берта. Мы и без того слишком уязвимы.
– Так ты не ляжешь?
– Почему же? Нет, мне не нужно опираться на тебя. Просто передай мне этот зонтик, ладно?
Это был не тот зонтик, что я взяла с собой утром. Сомневаюсь, что могла бы снова коснуться его. К счастью, у меня всегда есть несколько запасных.
Берта помогла мне переодеться и подала стакан воды. Я чувствовала лёгкую лихорадку, поэтому, когда она смочила носовой платок и начала вытирать мне лицо, я не возражала. Её руки были очень ловкими и нежными. Это навело меня на мысль, и когда она закончила, я сказала: