– Неужели молот, вбивающий гвозди в кусок дерева, знает план дома? – горько спросила она. – Я была недостаточно хороша для того, чтобы разделить с ним квартиру в Каире. Он всегда называл себя Шланге, я не знаю его ни под каким другим именем. Он приходил ко мне домой, когда ему было угодно... В Луксоре я жила на вилле, это правда. В этом городе его не знали, его репутация не была замарана моим присутствием, и он нуждался в моей помощи, чтобы сломить Отца Проклятий. Той ночью, сбежав, я поспешила домой, и уже упаковывала одежду, когда он появился и заставил меня идти с ним. Мне пришлось бросить все вещи, мои драгоценности, мои деньги! Мы пробыли неделю в дешёвой луксорской гостинице. Когда он изредка выходил, то запирал меня в комнате. Я не могла выйти: мне нечего было носить, кроме одежды, похожей на твою, и я не осмеливалась появляться в таком виде на улицах Луксора.
– Ты говоришь – неделя. Но когда ты появилась у нас, синяки были свежими. Он не сразу стал распускать руки?
Вуаль задрожала, как будто губы под ней сжались.
– Не чаще, чем обычно. По-моему, он выжидал, сможет ли профессор выздороветь, и собирался узнать, что вы намерены делать дальше. Однажды, вернувшись, он принёс одежду, которую ты видела, и приказал мне надеть её. Той же ночью мы уехали…
– Куда?
– Разве носильщику сообщают, куда направляется багаж? Он был очень зол. Он что-то пронюхал – нет, не спрашивай меня, что, откуда мне знать? – и обезумел от этого. Он изрыгал гнусные проклятия, угрозы и крайнее недовольство теми, из-за кого потерпел провал. Но никого из его сообщников, кем бы они ни были, рядом не оказалось. А я была рядом. Ну и вот...
– Да, понятно.– Известием, побудившим Винси к насилию, очевидно, явилась неудачная попытка похищения Рамзеса и Нефрет в Англии. Примерно тогда до меня и дошло письмо Рамзеса. – Как же тебе удалось скрыться?– спросила я.
– В ту ночь он крепко заснул, – ответила она. – А убранство, которое он принёс, стало той самой маскировкой, которую я бы выбрала сама. В чёрном одеянии и под покрывалом я похожа на любую женщину Луксора. Он думал, что у меня никогда не хватит желания или мужества покинуть его, но страх, когда я дошла до предела, придал мне храбрости. Той ночью я осознала то, в чём ранее боялась признаться себе: однажды он убьёт меня – то ли в порыве ярости, то ли заподозрив в предательстве.
Она говорила со страстью и видимой искренностью, что не могло не вызвать сочувствия у слушателя. Да и сама история тоже выглядела вполне рационально. Я немного подождала, чтобы женщина успокоилась, потому что её голос стал хриплым и дрожащим от воспоминаний о пережитом ужасе.
– Не похоже, что ты в состоянии действительно причинить ему вред своим предательством, – протянула я. – Ты не знаешь, ни куда он собирался отправиться, ни что он намеревался предпринять. Можешь хотя бы описать кого-нибудь из его друзей или сообщников?
– Только людей, которых он нанял в Луксоре. Но они тоже не могли его предать, они не знали его настоящего имени – только то, под которым он снимал виллу.
– Шланге, – пробормотала я. – Интересно, почему... Ладно. Итак, это всё, что ты можешь мне рассказать?
Она яростно кивнула.
– Ты веришь мне? Ты не бросишь меня, беззащитную и одинокую?
– Надеюсь, ты не намерена оскорбить меня, – спокойно ответила я. – Но если ты воображаешь, что я способна предать даже врага на смерть или пытки, то явно незнакома с моральным кодексом, которым руководствуются англичане. Благородные принципы христианской веры требуют, чтобы мы прощали наших врагов. И этого вероучения придерживаемся мы все. По крайней мере, – поправилась я, вспомнив неортодоксальные взгляды Эмерсона на организованную религию, – большинство из нас.
– Ты права, – пробормотала она, смиренно склонив голову. – Он не оставит меня.
Я знала, к кому она обращалась.
– Никто из нас не оставит, – отрезала я. – Но нам предстоят трудности. Завтра мы начинаем раскопки, и долгие часы, возможно, в течение нескольких дней, будем находиться вдали от дахабии. Ты не боишься остаться одна, только с командой?
Она ответила не менее резко, со всей горячностью, на какую была способна:
– Он здесь, я знаю! Я видела, как ночью двигались тени...
– В твоём воображении, очевидно. Наши охранники ничего не заметили. Что ж, я полагаю, тебе придётся идти с нами. Хотя одним Небесам ведомо, что мне там с тобой делать.
* * *
Но в действительности, когда на следующее утро мы покинули судно, она вполне естественно смотрелась рядом с любопытными жителями деревни, собравшимися вокруг нашей маленькой группы. Среди них были и женщины, так что я бы не смогла отличить её от других чёрных фигур, если бы она не стояла рядом со мной. Я ожидал, что она захочет оказаться поближе к Эмерсону, но этого не произошло – возможно, из-за необходимости борьбы с котом за место рядом.