Кивая и улыбаясь знакомым, она медленно двигалась в направлении небольшой комнаты, примыкавшей к зале. Обычно во время благотворительных ярмарок и рождественских балов там устраивали буфетную, и сегодняшний вечер не был исключением.
Возле чайного стола, уставленного блюдами со всевозможными пирогами и кексами – миссис Кастлтон явно постаралась продемонстрировать свое радушие, – уже сидели две дамы.
С одной из них, аккуратной седовласой леди, родственницей миссис Пауэлл, Эмили последний раз встречалась при самых печальных обстоятельствах. Миссис Логан, энергичная, еще не дряхлая вдова, предпочитала тишине и одиночеству общество и стремилась заботиться о ближних, которые по какой-либо причине в этом нуждались.
Прошедшей весной она по зову сердца, а отнюдь не из корыстных побуждений заняла место компаньонки одной молодой леди, мисс Кэтрин Рис-Джонс, после окончания пансиона поселившейся вместе с братом в родительском доме. Кэтрин не хватало женской опеки, и добрая старушка охотно раскрыла ей свои материнские объятья, но, увы, юная леди не заслуживала этой нежной привязанности.
То ли после перенесенной лихорадки, то ли вследствие врожденной болезни мозга она незаметно для окружающих утратила рассудок. Безумие заставило девушку совершить кошмарные поступки: из ненависти к своему старшему брату Кэтрин поочередно лишила жизни двух юных леди, за которыми мистер Рис-Джонс ухаживал с самыми серьезными намерениями. Одной из них и была сводная сестра Джейн, мисс Флоренс Несбитт. В преступлениях Кэтрин был обвинен ее брат, и лишь усилия друзей помогли раскрыть ужасную правду и спасти Филиппа Рис-Джонса от несправедливой кары.
Волею судьбы Эмили, чья младшая сестра с детства была влюблена в Рис-Джонса, и стала обличительницей Кэтрин Рис-Джонс. Осознавшая свое поражение, молодая девушка покончила с собой, что было для нее, без сомнения, лучшим из возможных выходов, как бы ужасно это ни звучало.
Вот на похоронах мисс Рис-Джонс леди Гренвилл и встречалась с миссис Логан последний раз. Старушка была глубоко потрясена, и Эмили после частенько думала о ней – столь тяжкие переживания в таком возрасте могли раньше времени свести милую старую леди в могилу.
И сегодня леди Гренвилл искренне обрадовалась, увидев, что почтенная женщина выглядит вполне здоровой и жизнерадостной. Рядом с ней за столом сидела молодая дама в темном, та самая, которую Эмили успела заметить в дверях бальной залы.
«Кажется, миссис Логан нашла себе новый объект для заботы», – про себя улыбнулась Эмили.
– О, леди Гренвилл! Я так и думала, что вы непременно рано или поздно окажетесь здесь! – Миссис Логан прекрасно помнила о той слабости, которую питала Эмили к пирожным и десертам. – Агнесс, дорогая, налей моей юной подруге чая, ей, должно быть, не терпится попробовать угощение миссис Кастлтон.
Эмили присела рядом со старой леди и слушала эту милую, пусть и немного бесцеремонную, болтовню, уже не скрывая улыбки. Незнакомка подвинула молодой женщине чашку и выжидательно посмотрела на миссис Логан. Старушка весело затрясла седыми локонами:
– Ах, ну, конечно, вы и слова друг другу сказать не можете, пока вас не представят! В наши прогрессивные времена пора бы уже отойти от этих нудных процедур, как вам кажется? Вся эта чопорность так утомляет!
Эмили засмеялась – миссис Логан запомнилась ей своими оригинальными высказываниями, но сейчас старая леди поразила ее свежим взглядом, подходящим скорее молодой современной девушке.
– Вы правы, миссис Логан, – она решила представиться сама и заговорила первой, – я – леди Гренвилл, для друзей – Эмили.
– Я рада нашему знакомству, леди Гренвилл! – Казалось, в этой светской фразе было больше искренности, чем положено этикетом. – А меня зовут Агнесс Рэйвенси, мой покойный муж был племянником мистера Логана. Тетушка давно приглашала меня, и вот я решилась навестить ее, но она не предупредила, что сама собирается погостить у своих родственников Пауэллов.
«Так она вдова, вот почему на ней темное платье! Бедняжка, такая молодая и такая красивая!» – подумала леди Гренвилл.
Все подруги Эмили считались привлекательными, каждая по-своему, но столь красивой женщины в ее окружении прежде не было. Блестящие каштановые локоны казались такими густыми, что наводили на мысль о шиньоне, хотя, безусловно, были настоящими. А еще зеленовато-карие глаза, чуть смуглая кожа, правильный овал… Однако в миссис Рэйвенси было что-то еще, придающее ее чертам очарование, что-то в осанке и жестах, то, что леди Пламсбери назвала бы породой.