Утром следующего дня наши дороги разошлись. Лечение было практически завершено, делать лишний крюк и терять время мне не хотелось, знакомиться с графом я не планировал. Я испытал настоящее облегчение при расставании. Катерина подарила мне простенький кулон на память, я подарил ей рядовое кольцо с рубином. Лицо Катерины вспыхнуло от смущения, мои охранники зашушукались. Чуть погодя, дорожные расспросы молодняка прояснили неловкую ситуацию. Катерина подарила мне маленькую жемчужину, говоря, что будет помнить обо мне. Я подарил ей рубин, отдал навсегда своё сердце.
— Хорошо, что молодая графиня не видела твой подарок. Она могла приказать тебя убить. Их род очень древний, он известен жестким соблюдением обычаев, — поведал мне разговорчивый Мэг.
— Самые жестокие господа в империи, — подтвердил более молодой Джовани.
— Ты заметил, как молчаливы солдаты графа? — добавил Мэг.
— Обычная дисциплина, — постарался я закончить неприятный разговор.
— Как скажешь, командир, как скажешь.
Оставшись одни, мы поехали быстрее и гораздо веселее. Солнце светило ярко, снег блестел и переливался, даже вороны, пролетая, каркали мелодично, и облетали нас стороной, стараясь окончательно не запачкать наши давно уже грязные шляпы. Сама природа помогала нам, не торопясь превращать дорогу в грязь. Навстречу ехали приветливые люди, перестав ощетиниваться копьями, как пару дней назад. Наступила белая полоса, мы расстались с молодой графиней Штольц. Всё в гостинице было на редкость удобно для постояльцев. После горячей чистой бани, полежав полчасика в шикарной, хрустящей накрахмаленным бельем, постели, я спустился поужинать. В зале выступал старик-музыкант и юная певичка. Завораживающая игра струнного, похожего на гитару, инструмента не давала насладиться ужином. Мэг и Джовани спокойно, как обычно, ужинали, не обращая особого внимания на виртуозную игру старого мастера. Я посмотрел на остальных посетителей, никто не проявлял восторга ни от игры старика, ни от щемящей чистоты голоса девушки. Списывать свою восторженность на радость от расставания с молодой графиней было глупо. Старое доброе отношение к Катерине не могло превратиться в любовь из-за обмена сувенирами, пусть даже имеющими в магическом мире глубокий символический смысл. Так откуда эта восторженность и гипертрофированная чувствительность? «Может, мне стоит вернуться, поговорить с Катериной начистоту, или даже пригласить её с собой?» Мне в голову лезли глупые мысли.
— Командир! Тебе лучше вернуться, забрать подарок обратно, — посоветовал простодушный Мэг. Резко заболело сердце.
Катерина.
Отряд подъезжал к замку, донжон уже виднелся вдалеке, когда глазастая Штольц заметила у Катерины перстень с рубином.
— Этот плебей посмел оскорбить честь моей семьи? Ты его поощряла! — Штольц побледнела от ярости. Она сдернула с руки Катерины перстень и с силой бросила его в глубокий, грязный снег. Катерина растерялась. Сумасшедшие глаза племянницы пылали. Штольц казалась богиней, неземная красота которой принадлежала, скорее, к темным силам.
— Пафф! — резко позвала молодая графиня командира отряда. Тот приблизился. Повинуясь жесту, наклонился совсем близко.
— Отвезешь мою тетю назад, к нашему «случайному» спутнику, ей не место в замке.
— В лесу развелось много волков. Могут напасть на вас, — совсем тихо, неслышно для своей тети, добавила Штольц. И улыбнулась Паффу. «После своей смерти молодая хозяйка спятила», — подумал Пафф, увозя за собой Катерину.