– Ну погоди у меня, поганый щенок, – тихо ворчал он, покручивая прядь бороды.
И клялся себе, что не возьмет уже поганца, хоть бы с самого утра явился. Суббота – это вам не пятница. Лучше уж первого попавшегося с улицы взять, пусть он даже воришкой будет, только не Никиту.
Но Никита и утром не явился. Пришлось брать в помощь одного из тех мужиков, которые привезли рожь на мельницу.
На следующий день было воскресенье, мельница не работала. Прокоп, помолившись, хотя злость мешала ему выговаривать слова молитв, вышел и уселся на лавочку перед домом. Он прожил долгую жизнь, но не случалось еще, чтобы кто-то так его подвел. Он хотел парню милость оказать, но тот не явился. Должно быть, нашел себе работу в Ошмяне, а потому и не приехал, однако это его не оправдывало.
– Романюки об этом еще пожалеют, – бормотал он, потягивая трубочку.
Ярко светило солнце. День выдался теплый и тихий. Над прудами носились птицы, гоняясь за насекомыми. Вдруг со стороны дороги донесся грохот. Старик ладонью прикрыл глаза от солнца. По большаку несся мотоцикл.
– В святой день такое творят, – сплюнул Прокоп. – Бога не боятся.
Он знал, о ком говорит. Вся округа уже с весны знала, что это гоняет сын владельца фабрики из Людвикова, молодой господин Чинский. Он учился за границей на инженера, а теперь приехал к родителям отдохнуть. Поговаривали, будто он примет на себя управление фабрикой после отца, только у него самого в голове был один этот мотоцикл, дьявольская машина, которая людям по ночам спать не дает и лошадей на дорогах пугает.
Потому и поглядывал старый мельник с осуждением на тучу пыли, которая постепенно рассеивалась над опустевшей дорогой. И вдруг заметил на ней человека, направлявшегося к мельнице. Путник шагал медленно, ровным шагом, а на плече нес узелок на палочке. Поначалу Прокоп подумал, что это Никитка, и кровь бросилась ему в лицо, но когда идущий приблизился, оказалось, что он уже немолод и в его черной бороде проглядывают седые нити.
Подошел, поклонился, поздоровался, как бог велит, и спросил:
– Дозволишь присесть да водицы попросить? День жаркий, очень пить хочется.
Мукомол окинул незнакомца внимательным взглядом, подвинулся, освобождая на лавке место, и кивнул.
– Присесть каждому можно. А воды у нас, слава богу, тоже в избытке. Вон там, в сенях, бадья стоит, – махнул он рукой.
Путник показался ему симпатичным. Лицо у него, правда, было грустное, но Прокоп и сам достаточно бед испытал, чтоб любить веселые лица. А у этого еще и глаза были добрые. От каждого путника можно узнать что-то интересное. Этот же, видать, из дальних краев пришел, выговор у него был необычный.
– Откуда тебя бог привел? – спросил Прокоп, когда незнакомец вернулся из сеней и сел, отирая тыльной стороной ладони капли воды с бороды и усов.
– Издалека. А сейчас иду из-под Гродна. Работу ищу.
– И что, с самого Гродна работы не нашел?
– Да нет, с месяц потрудился у кузнеца в Микунах. А как там работа закончилась, так я и двинулся дальше.
– В Микунах?
– Да.
– Знаю я тамошнего кузнеца. Не Воловик ли, часом?
– Воловик, Иозеф. Одноглазый.
– Верно. Это ему искрой выжгло. А ты, значит, тоже кузнец?
Пришедший улыбнулся:
– Кузнец, и не только. Я каждую работу знаю…
– Как же это?
– Так ведь лет двенадцать по свету скитаюсь, вот и научился всему понемногу.
Старик глянул на него из-под кустистых бровей.
– А на мельнице не случалось работать?
– Нет, не приходилось. Но я тебе, господин Мукомол, правду скажу. Ночевал я в Поберезье у неких Романюков. Хорошие люди. И там слышал, что их сын согласился у тебя работать. Только он нашел работу в Ошмянах, в кооперативе, и возвращаться не хочет.
Прокоп нахмурился.
– Так тебя Романюк прислал?
– Да где там. Вот когда я все это услышал, то и решил воспользоваться. Зайти и спросить не грех. Захочешь – возьмешь меня, не захочешь – не возьмешь.
Прокоп пожал плечами.
– Как же это я могу взять тебя, пустить в дом чужого человека?
– Так я и не напрашиваюсь.
– Вот и умно делаешь. Я тебя не знаю, да и никто тебя тут не знает. Сам понимаешь. Может, ты и добрый человек, без всяких там злых умыслов, а может, и злой. Я ведь даже ни фамилии твоей не знаю, ни откуда ты родом.
– Звать меня Косиба, а родом я с Калиша.
– Кто бы знал, где этот самый Калиш.
– Верно, далековато отсюда.
– Мир велик, – вздохнул Прокоп, – и люди в нем разные.