–– Вы шутите, –– качнула головой девушка.
–– Нет, –– голос Мороган утратил легкую насмешку и стал морозным, как январское утро. –– Я всего лишь пытаюсь понять, где Бритгитта могла слышать подобные истории? Кто мог их ей поведать? Заезжий торговец пряностями?
Сашино веселье мгновенно улетучилось, сменившись страхом и растерянностью. Лицо залила мертвенная бледность, а взгляд приобрел затравленное выражение:
–– Я слышала их в детстве, –– протянула неуверенно.
–– Положим, –– нехотя согласился Мороган, не спуская пристального и весьма неприятного взгляда с девушки. –– Тогда объясните, как Бритгитта стала одним из лучших стрелков в моих владениях?
–– Я тренировалась…
–– Вздор! –– герцог качнулся к ней, презрительно щурясь, и выдохнул тихо, но твердо. –– Вас ввели в заблуждение, миледи –– я далеко не так стар, как вам представили. Не глух, не слеп и пока в своем уме. И хоть был не раз серьезно ранен, но не в голову, миледи…Я могу представить себе Бритгитту на коне, в мужской одежде. С трудом, но могу представить ее на прогулке в одиночестве и с луком за спиной. Но защищающей мою дочь от волков? Рискующей жизнью ради ненавистного ребенка, препятствия? Нет, миледи, не могу. Как не могу представить ее учителем сопливого виллана, нянькой, рассказывающей сказки, заботливой словно мать. А играющей в футбол со стражниками? И никогда Бритгитта не спутала бы наказание с наградой, она воспитана по–другому, а физический труд, помощь тем, кто ниже нее по положению –– это унижение и оскорбление…милая.
–– Я сильно ударилась, –– твердо заявила Саша, решив, что будет стоять на своем до конца, что бы ни случилось. Это единственный способ сохранить жизнь и вернуться домой.
–– Настолько сильно, –– качнулся к ней Мороган, –– что ваша речь значительно изменилась, потеряв привычные ругательства и едкие словечки, приобретя взамен вежливый тон и массу слов с неизвестным значением?
–– Э-э-э.. . неисповедимы пути Господни…
–– Во истину, миледи… Но давайте не будем читать религиозные проповеди и лезть в дебри законов Божьих. Вы, наверное, забыли, я не крещен и не исповедую веру вашего Христа и всего лишь терплю Северена и вашего зануду-братца. Ах, что с вашей памятью? Последствия удара? Н-да. Плачевные последствия. А я все не мог понять, отчего вы не интересуетесь результатом моей поездки? Помнится, это имело для вас огромное значение, как и ожерелье, коим вы оплатили изготовление странных предметов с двумя зубцами. Дьявольских предметов, за которые ваша святая церковь без раздумий отправит вас на костер! Они у меня, миледи.
Саша чувствовала себя близкой к обмороку. Страх заполнил каждую клеточку ее мозга и увеличивался с каждым словом Мороган. А тот помолчал, давая девушке переварить услышанное и не желая пугать больше, но стремясь к определенности, добавил:
–– А результат поездки положительный. Наш брак подтвержден, и теперь ваше имущество находится в моем полном распоряжении, как и вы, миледи. А то, что попадает в мои руки, остается со мной навсегда.
Саша с трудом проглотила образовавшийся в горле ком, и это все, на что она была способна. Так и сидела минут пять, как истукан с глазами, в которых шла активная рабата мысли и в весьма негативном направлении. Ей уже виделся костер, в который она отправится молитвами Кельтского вепря и Морхары. И хотелось заплакать –– за что ж ее так? Что она сделала? И хотелось убежать в места отдаленные и труднодоступные для любого –– от колдуньи до обычного человека и спрятаться там. Но мечты не имеют отношения к жизни.
Саша вскинула подбородок, набираясь решимости бороться до конца, и главное, веры в лучшее.
–– Танцы! –– возвестил Мороган, взмахнув ладонью, и на балконах заиграли менестрели, исторгая жалобные, визгливые звуки из неизвестных Саше инструментов. Все пришло в движение: гости начали выходить из-за стола, готовясь к танцам, девушки томно поглядывали на кавалеров, кавалеры выбирали дам, слуги делали перемену блюд.
–– Разрешите, миледи Бритгитта? –– склонился перед ней Трист Норвик, опередив Арвика Анштайм и Бертама Мойтр в приглашении на танец. Саша с готовностью подала руку: пусть лучше она выкажет свою неуклюжесть, не зная ни одного па из средневековых танцев, чем будет находиться в опасной близости с герцогом. А тот проводил их подозрительным и весьма колючим взглядом.
‘И все же ему не откажешь в уме’, –– с уважением и непонятным себе самой удовлетворением думала Саша, повторяя пируэты за дамами: ’Морхаре нужно было учесть его прозорливость. Интересно все складывается, словно отражение в зеркале он и Макс. Что тот, что другой –– воины, благородны, умны и проницательны. Недаром Максим работает в ФСБ. Судя по его предку, если это его предок, наклонности заложены еще в основу ДНК. И оба знают больше, чем говорят. И говорят загадками. Правда, Максим больше молчит, чем Годфрид, но… вот вобщем-то и все отличия. Даже шрам над левой бровью –– один в один.’ Только, что ей от этого сходства? Максим ее вроде бы любил, а Годфрид не любит. Или –– наоборот?
А какое это имеет значение в ее сегодняшнем положении?
Она тряхнула волосами, отгоняя ненужные мысли, и только тогда обратила внимание, что танцует уже с Арвиком Анштайм, и тот поет ей комплименты, поедая при этом глазами, словно кусок торта.
–– Вы стали еще более прекрасны, Бритта. И притягательны настолько, что я готов сразиться с Мороган ради ваших глаз, –– выдохнул ей в лицо, приближаясь. И смолк, удаляясь, и вновь приблизился. –– Я могу исполнить вашу мечту –– представить вас королю…–– вновь шаг назад и опять вперед, к ней. –– Только скажите. Мы можем обсудить предложение, когда Мороган ляжет спать…Я мечтаю обнять вас снова, Бритта…
Саша одарила графа неприязненным взглядом и к собственному облегчению, перешла к другому партнеру –– Бертаму. Тот делал менее искусные комплименты и был более застенчив, чем навязчив. И все равно утомлял.
–– Она на удивление дурно танцует, –– заметил Уорвик Мороган, когда оба устроились у окна с кубками вина.
–– Тем не менее изящна даже в своей неуклюжести.
Эйзенфар нахмурился:
–– Ты стал благоволить ей? Готов простить?
–– Не бери в голову, друг мой. Лучше скажи –– тебе не кажется в ней что-то странным?
Уорвик внимательно посмотрел на герцогиню, танцующую с Бертам Мойтр, и пожал плечами:
–– Нет. А должно?
–– Да как сказать…Тебе не кажется, что она изменилась?
–– Внешне? Это прическа, Годфрид. Ну, и разве изрядно похудела. Я слышал, она чуть не выскользнула из твоих рук, упав с лошади?
–– Да. Было.
Посмотрел на жену –– та то и дело наступала на ногу юноши и хмурилась, смущаясь своей неловкости. А тот, словно не чувствовал боли, улыбался призывно и что-то говорил, без стеснения флиртуя с мастерством искусного повесы. ‘Далеко мальчик пойдет’, –– подумал Мороган и, заметив, какие взгляды бросают на девушку остальные мужчины, захотел прервать танец. Кивнул ей, приказывая подойти, как только герцогиня бросила на него взгляд.
–– По-моему, ты действительно поддался ее дьявольским чарам, –– задумчиво протянул Уорвик. –– Будь осторожен, друг мой. Порой лучше взять в постель последнюю шлюшку, чем объезжать столь знатную по части дьявольских козней кобылицу. Ты в огромной опасности.
–– Она изменилась.
–– Не верь, Мороган. Мне дико слышать от тебя подобный вздор. Бритгитта не сможет измениться и в аду.
–– Надеюсь, ей там хорошо, –– загадочно улыбнулся мужчина и поманил девушку, застывшую в нерешительности в паре метров от них.
–– Что вам угодно? –– спросила Саша, предчувствуя каверзу и не смея противиться. Мороган без слов обхватил ее за талию и, подтянув к себе, крепко обнял, прижимая к себе спиной –– так она не видела его лица, зато он видел ее и чувствовал, как под ладонью забилось сердце, волнуя кровь.
–– Не стану вам мешать, –– усмехнулся Уорвик –– взгляд Мороган красноречиво сообщал о его желании. И оно было много понятней его речей. Граф забрал у друга кубок и отошел, оставив сластолюбца наедине с предметом свой страсти.