Ближе всего к «Кривичу» расположилось огромное шаровое скопление — ослепительное ядро, в котором было невозможно различить составляющие его звезды, в окружении целого сонма отдельных ярких пылинок, часть из которых за два последних дня приблизилась, и отдельные звезды начали отрываться от общей массы, разбегаясь в разные стороны, по мере того как колониальный транспорт входил в границы этого великолепного звездного сообщества.
— Нам крупно повезло, что судьба забросила нас именно сюда… — продолжил командир. — По некоторым признакам можно предположить, что мы вышли в трехмерный космос у одного из периферийных шаровых скоплений ядра Галактики. — Он молча прошелся вдоль экрана, — три шага до одной стены, разворот и столько же обратно. — Все вы знаете, какой груз на борту «Кривича», и потому должны понимать — операцию «Знак Близнецов» никто не отменял. Промах сделал задачу более трудной, но нужно смотреть на это без паники. Я понимаю, какой удар для вас, и для меня тоже, тот факт, что «Кривич» не в состоянии совершить обратный прыжок. Даже если бы мы пришли к такому сумасшедшему решению, то не смогли бы его реализовать. Во-первых, нам неизвестны координаты точки выхода из аномалии, а во-вторых, активного вещества на прыжок с полными грузовыми и анабиозными модулями у нас попросту не хватит. Обратной дороги нет, и нам вольно или невольно придется принять именно такое положение вещей.
Он замолчал, давая им время усвоить сказанное, а затем продолжил ровным, твердым голосом:
— Мы должны отыскать пригодную для колонизации планету, разгрузиться, высадить колонистов, и только тогда мы сможем начать поиск путей возвращения домой. Уравнения, выведенные Вербицким, дают некоторую надежду на то, что в конце концов удастся определить координаты Земли и совершить удачный обратный прыжок, но лично я склонен относиться к этому как к перспективе далекого будущего. Реально же ситуация такова — при полной загрузке анабиозных модулей энергетических ресурсов корабля хватит на пять стандартных месяцев. Поэтому кислородная планета — это не просто наш долг перед ничего не подозревающими людьми, она и наше с вами спасение. Третьего, увы, не дано: либо мы найдем ее, либо погибнем.
У Сергея вырвался сдавленный, непроизвольный вздох.
Берг судорожно сглотнул. «Говорила мне мама, — не ходи, сынок, в армию», — с тоской подумал он.
— Постойте, Константин Эрнестович, как же так?! — не выдержав, запротестовала Светлана. Ее лицо побледнело. — Нам ведь говорили, что трасса проверена «Ванкором»!..
«Обратной дороги нет…» Эти три слова таили в себе страшный смысл.
Дело в том, что основной экипаж «Кривича» не относился к категории «колонистов». Никто из шестерых ребят, за исключением разве что Антона, никогда не собирался оставаться в дальнем внеземелье больше, чем того требовали условия полета… Все они так или иначе не были готовы к подобному повороту событий, хотя подспудно, еще на Земле в период подготовки, каждый из них ощущал искусственный информационный вакуум вокруг вопросов о судьбе их предшественников…
Гнетущая тишина, слишком затянувшаяся после вопроса, заданного Светланой, внезапно была нарушена Антоном.
Он встал, хмуро посмотрел на собравшихся и проговорил:
— Давайте рассуждать здраво. То, что сказал Константин Эрнестович, — голая правда, без всяких прикрас. Она горька, но в нашей ситуации лучше не тешить себя иллюзиями относительно будущего. В нашем распоряжении слишком мало времени, чтобы позволить себе душевные муки и моральный разброд.
— Черт побери, Антон, перед стартом мы подписывали контракты, где четко оговорена ответственность сторон! Нас уверяли, что маршрут безопасен!
— Сергей, ты что, малый ребенок? — Эйкон насмешливо прищурился и посмотрел на кибернетика. — Неужели ты не видишь разницы между пропагандой и статистикой? Нам по двадцать четыре часа в сутки пели о райских планетах, а сколько кораблей, подобных нашему, вернулись обратно?
Никто не ответил. Все было слишком очевидно. Аргумент про задержку времени в условиях аномального полета оказался мыльным пузырем. Корабли не возвращались только потому, что не могли найти дорогу назад…
— Что такое гиперсферный полет? — продолжил Антон. — По-моему — это «русская рулетка», чистейшей воды. Шансов вернуться назад — ноль целых, фиг десятых! Никто еще не вывел более или менее жизнеспособной теории гиперсферы, и потому каждый первый корабль — это потенциальный невозвращенец. И мы не исключение, а лишь частность, продолжение общего списка! — жестко заключил он.