Я взял сигарету, закурил, а потом сказал:
— Я только что вернулся и не в курсе дел. Ты же все время был здесь. Поэтому скажи, кто сейчас больше других ненавидит меня?
— Сложный вопрос, Корвин, — заявил Рэндом. — Каждый что-то против тебя имеет. Я бы выбрал Джулиана, но тут это отпадает.
— Почему?
— Они с Каином много лет были в прекрасных отношениях. Жаль, ты не видел их вместе. Друг без друга и шагу ступить не могли, всюду вместе. А если и разлучались, то ненадолго. Водой, не разольешь. Джулиан ничуть не изменился, такой же холодный, мелочный и злобный. Но если он кого-то и любил, то это Каина. Нет, он не пожертвовал бы им, даже для того, чтобы дотянуться до тебя. В конце концов, если уж ему стало невтерпеж, он мог найти кучу других способов.
Я вздохнул.
— Кто следующий?
— Не знаю, честное слово, не знаю.
— Хорошо. И что будет дальше, как ты думаешь?
— Ты попался, Корвин. Что бы ты ни утверждал, все подумают, что это сделал ты.
Я кивнул в сторону трупа. Рэндом отрицательно покачал головой.
— Подумаешь, притащил из Отражения какого-то болвана, чтобы все свалить на него.
— Понимаю, — кивнул головой я. — Странно, что я возвратился в Амбер в самое выгодное для себя время.
— Это точно, лучше не придумаешь. Тут тебе повезло.
— Да. И все-таки: ни для кого не секрет, зачем я сюда явился. Очень скоро на моих солдат начнут посматривать косо. Чужаки. Вооружены странно, к тому же расквартированы в самом городе! Пока меня избавляла от неприятностей внешняя угроза. К тому же меня подозревают в грязных делишках, совершенных еще до возвращения, — например, в убийстве слуг Бенедикта. А теперь еще и это…
— Да, — вздохнул Рэндом. — Все это так. Когда вы с Блейзом несколько лет назад атаковали Амбер, Жерар развернул часть своего флота так, чтобы не оказаться у вас на пути. А Каин со своими кораблями напал на вас и разбил. Я думаю, что после его смерти всем флотом будет командовать Жерар.
— А кто же еще с этим справится?
— И тем не менее…
— Согласен. И тем не менее. Коли бы для укрепления своих позиций мне понадобилось отправить на тот свет кого-нибудь, то по логике вещей это был бы Каин. Это чистая правда, черт бы ее побрал!
— Ну и что ты собираешься делать?
— Рассказать всем, что случилось, и попытаться узнать, кто за этим стоит. Можешь предложить что-нибудь получше?
— Я думал, как бы тебе обеспечить алиби, но что-то не получается.
Я покачал головой.
— Мы слишком близки. Поэтому как бы ты ни старался, эффект будет прямо противоположным.
— А может, признать, что это твоя работа?
— Я думал об этом. Но о самозащите тут говорить не приходится. Глотки перерезают из-за угла. Пришлось бы склеивать доказательства, придумать, будто он замышлял какую-то гадость, и объявить, что я сделал это на благо Амбера. Мне это противно. На таких условиях я категорически отказываюсь признаться в том, чего не совершал. Да и возьми я вину на себя, запашок от всего этого останется препротивный.
— Да и репутация опасного противника тоже.
— Такая репутация мне как раз и не нужна. Я такими делами не собираюсь заниматься. Это исключено.
— Тогда мы закруглились. Почти…
— Что значит почти?
Прищурив глаза, Рэндом тщательно изучал пальцы своей левой руки.
— Как тебе сказать… мне сейчас кое-что пришло в голову. А что если убрать со сцены еще кого-нибудь. По-моему, пришло время переложить вину на чужие плечи.
Я поразмышлял об этом, докурил сигарету и произнес:
— Неплохо. Но в данный момент у меня нет лишних братьев. Даже Джулиан не лишний. Да его и не проведешь.
— Необязательно выбирать кого-нибудь из семьи, — ответил Рэндом. — Вокруг полно амберских дворян, у которых есть причина для мести. Например, сэр Реджинальд.
— Хватит, Рэндом! Это тоже исключено.
— Ну, тогда серые клеточки в моем мозгу истощились.
— Надеюсь, те, что заведуют памятью, остались?
— Ну что ж…
Рэндом вздохнул, потянулся, затем встал, перешагнул через труп и подошел и окну. Открыв портьеру, он долго смотрел вдаль.
— Ну что ж, у меня есть, что рассказать.
И Рэндом начал вспоминать вслух:
— Хотя для многих — главное в жизни секс, но ведь, кроме него, есть еще и любимое дело, которому отдают все свободное время. Для меня, Корвин, это игра на ударных, полеты и карты. Меняй их, как угодно, местами, они для меня одинаково важны. Ну, может быть, чуть больше я люблю летать — без моторов, на воздушных шарах, планерах, но это уже от настроения зависит, сам знаешь. Спросишь меня в другой раз, и я могу ответить по-другому. Все зависит от того, чего тебе в этот момент больше всего хочется. Ну вот, несколько лет назад я был в Амбере. И ничем особо не занимался. Отец еще не исчез, и когда я заметил, что он вот-вот опять начнет ворчать, то решил, что пора прогуляться. Куда-нибудь подальше. Я давно понял, что могучая сила его обожания и любви ко мне пропорциональна расстоянию между нами. На прощание он подарил мне изогнутую рукоятку для плетки. Наверное, в знак доказательства своей любви. Мне она очень пригодилась. Я решил, что в укромном уголке одного из Отражений смогу предаться всем своим маленьким удовольствиям сразу. Ехать мне пришлось долго, не буду надоедать тебе деталями, скажу только, что место, куда я отправился, расположено достаточно далеко от Амбера. На сей раз я не искал Отражения, где можно было бы стать какой-нибудь шишкой. Это быстро надоедает или утомляет — в зависимости от того, какую меру ответственности взваливаешь на себя. Я хотел побывать безответственным ничтожеством и вволю повеселиться. Тексорами был открытый настежь портовый город — знойные дни, долгие ночи, много хорошей музыки, карточная игра утром, вечером и вообще круглый день. Дуэли каждое утро, а в промежутках — драки и увечья для тех, кто только и думает о том, чтобы подраться. У меня был маленький красный планер, и я чуть ли не каждый день летал. Отличная была жизнь! Ночь напролет я барабанил в подвальчике у реки, где стены потели не меньше посетителей, и дым плавал вокруг фонарей, словно струи молока. Закончу играть, иду развлекаться. Обычно это была женщина или карты на весь остаток ночи. Чертов Эрик! Опять вспомнил… ты знаешь, он однажды заявил, что я передергиваю карты! Карты — это единственная вещь, где я никогда не мухлевал. Игра — дело серьезное. Просто я хороший игрок, да и везет мне. В отличие от Эрика. Он был лучшим почти во всем, и даже сам себе не мог признаться, что все-таки кое в чем другие посильнее его. Если ты все время побеждаешь его, значит ты жульничаешь. Однажды вечером он чуть в драку не полез из-за этого. Могло плохо кончиться, но Жерар и Каин замяли дело. Надо отдать должное Каину. В тот раз он встал на мою сторону. Бедняга… Какая мерзкая смерть, а? Глотка… Ну ладно, торчу я в Тексорами, занимаюсь музыкой и девочками, выигрываю в карты и ношусь по небу. Пальмы и цветущая по ночам желтофиоль. Добрые портовые запахи — пряности, кофе, деготь и все такое прочее… Дворяне, купцы и крестьяне — то же самое, что повсюду. Моряки и всякие там путешественники появляются и исчезают. Люди, вроде меня, ни во что особенно не суются. По-настоящему. С остальными я почти не общался. Изредка что-то вроде поздравительных открыток через Карты и все. Я почти не думал об Амбере. Но все изменилось в одну ночь. У меня на руках был большой шлем, и парень напротив меня никак не мог решить, блефую я или нет. В этот момент со мной заговорил бубновый валет. Да, с этого все и началось. Я и правда был, как пьяный. Мы только что сыграли парочку горяченьких партий, и я еще не остыл. Да и физически я очень устал: весь день летал, ночью не выспался. Потом я решил, что такое могло произойти из-за нашего семейного карточного фокуса. Кто то, видимо, вызывал меня, а у меня в руках были обычные игральные карты. Само собой, обычно мы обходились без помощи Карт, если только сами не вызывали кого-нибудь. Должно быть, мое подсознание, которое в это время вырвалось у меня на свободу, ухватилось за привычный реквизит, хотя позже у меня появились причины сомневаться, не знаю уж, что там было на самом деле. Валет сказал: «Рэндом». Потом его лицо затуманилось и он добавил: «Помоги мне». К этому времени я начал смутно догадываться, кто это. Связь была очень слабой. Затем лицо возникло снова, и я понял, что не ошибся. Это был Бранд. Выглядел он просто ужасно. Мне показалось, что он был к чему-то прикован или привязан. «Помоги мне», — вновь произнес он.