— Мертвый Злопастный Брандашмыг, — констатировал он.
Улыбка поплыла ко мне, а вокруг нее собрался весь Кот.
— Это было заклинание останови сердца, да? — поинтересовался он, обратившись ко мне.
— Полагаю, да. Это получилось у меня совершенно рефлекторно. Да, теперь припоминаю, это заклинание я все время держал наготове.
— Так я и думал. Я был уверен, что на нашей вечеринке присутствует магия.
Появившийся во время произнесения заклинания образ Логруса послужил также и для другой цели, включив свет в темном чердаке моего мозга. Колдовство… Ну, конечно. Я, Мерлин, сын Корвина — колдун, причем такой, какие редко встречаются в тех краях, где я частенько бывал в последние годы. Лукас Гейнард, известный также под именем Ринальдо из Кашеры, тоже колдун, но несколько иного плана, чем я. И Кот, казавшийся довольно искушенным в этих делах, вероятно, не ошибался, решительно проанализировав наше положение и заявив, что мы угодили в магическую ловушку. Такая ситуация, одна из немногих, при которых моя чувствительность и тренировка плохо уведомляют меня о природе затруднительного положения. Такое случается, так как мои свойства тоже попадают под действие заклятья и подвержены его силам, если эта штука вообще саморегламентируется. Короче, мое положение походит на дальтонизм. Я не мог придумать ни одного способа, позволяющего с уверенностью определить, что происходит, без помощи извне. Пока я размышлял над ситуацией, к заведению прибыла королевская конница и королевская рать. Вошедшие ратники обвязали веревками тушу Брандашмыга. А конница уволокла ее. Пока это происходило, Шалтай слез с табурета у стойки и отправился на свидание с туалетом. По возвращении он обнаружил, что не в состоянии занять прежнее место у стойки. Он крикнул королевским ратникам, требуя помочь ему, но те были заняты погибшим Брандашмыгом, протаскивая его меж столиков, и не обратили на него внимания. К нам подошел улыбающийся Люк.
— Так значит это был Брандашмыг, — заметил он. — Я всегда хотел узнать, на что они похожи. Вот если бы мы могли еще устроить так, чтобы рядом появился Бармоглот.
— Ш-ш-ш… — предостерег его Кот. — Он должен быть где-то на фреске и, наверное, прислушивается. Не будите его! Он может вылететь из засады, полыхая огнем. Помните, он свиреп и дик! Не напрашивайтесь на непри… — Кот бросил быстрый взгляд в сторону стены и мгновенно несколько раз последовательно пропал и появился.
Не обращая на него внимания, Люк заметил:
— Я как раз вспомнил об иллюстрациях Топпиала.
Кот материализовался у противоположного конца стойки, отдал кружку Болванщику и сказал:
— Слышу кулдыканье. Огненные глаза перемещаются влево.
Я взглянул на фреску и тоже увидел горящие глаза и услышал странный звук.
— Это может быть кто угодно из живых существ, — предположил Люк.
Кот двинулся к полкам за стойкой и протянул лапу вверх, где на стене висело странное оружие, переливаясь и смещаясь в тени. Он снял эту штуковину и толкнул ее по стойке. Она скользнула по поверхности и замерла перед Люком.
— В такой момент хорошо иметь Булатный Меч, вот что я могу сказать.
Люк рассмеялся, а я завороженно уставился на это устройство, выглядевшее так, точно его сделали из крыльев мотыльков и свернутого спиралью лунного света. И тут я вновь услышал кулдыканье.
— Не стой тут просто, дум глубоких полон — бросил Кот, осушив стакан Шалтая и снова исчезая.
По-прежнему усмехаясь, Люк протянул свою кружку, чтобы вновь ее наполнить, а я стоял, глубоких полон дум. Примененное мною для уничтожения Брандашмыга заклинание изменило ход моих мыслей. В последовавший за этим долгий или недолгий миг у меня в голове, кажется, начало проясняться. Я решил, что это благодаря недолго виденному мною образу Логруса. И поэтому я вызвал его вновь. Знак возник передо мной, паря в воздухе. Я задержал его и смотрел. Казалось, в моей голове снова повеяло холодным ветром. Осколки памяти притягивались друг к другу, собираясь в цельную ткань, наделенную пониманием. Ну, конечно… Кулдыканье стало громче, и я заметил плывущую среди отдаленных деревьев тень Бармоглота с глазами, похожими на посадочные огни и с множеством острых граней, предназначенных для кусания и хватания… И это не имело теперь ни малейшего значения, ибо я понял, что происходит, кто в ответе, как и почему. Я согнулся, наклонившись пониже, так что чуть задел костяшками пальцев носок правого сапога.