Возле Вентана появляются двое воинов в кобальтово-синем и золотом облачении. Лицо
одного состоит из плоти и разбитого фарфора, другой носит боевые цвета капитана
Четвертой роты. Он знает их и любит, как братьев. Эйкос Ламиад сражается с экономным
изяществом, Лирос Сиданс – с мстительной яростью. Брат-капитан всегда был склонен к
приступам несдержанной ярости, большинство из которых было необходимо обуздывать, но за этот Вентан благодарен.
Сойтись в бою с одним Ультрадесантником уже страшно. С тремя – верная смерть.
Федрал Фелл хохочет им в лицо. Его фальчион кажется размытым пятном, он блокирует, парирует и атакует с невозможной скоростью. По всей длине его клинка пляшет текучее
черное пламя. Когда оно соприкасается с броней Легиона, то жжет ее, словно сухое
дерево.
– Спаситель, Копейщик и Калека… – хихикает Фелл, разворачиваясь и впечатывая локоть
в скулу Ламиада. Лицевые пластины трескаются еще сильнее. – Варп знает вас…
– Ублюдок! – выкрикивает Сиданс, бросаясь вперед. Его меч рассекает левую руку Фелла.
Наружу брызжет гнилая кровь и множество корчащихся сегментированных существ,
которые извиваются, словно черви. Сиданс задыхается от смрада, и фальчион Фелла
взлетает вверх, чтобы снести голову капитану.
Вентан блокирует клинок и бьет сапогом в живот Фелла. Несущий Слово отшатывается от
силы удара. В острых окончаниях посоха отражаются вспышки выстрелов.
В Нерожденного попадает что-то быстрое и мощное – шальной снаряд или рикошет.
Демоническое лицо по ту сторону глаз Фелла содрогается. Его тело поражено болью, изо
рта хлещут брызги бурлящей черной жидкости. Несущий Слово шатается, и Вентан видит
в этом свой шанс. Капитан разворачивается, обходя защиту Фелла, и вгоняет меч тому в
нагрудник.
Клинок, по которому струятся молнии, пробивает керамит, плоть, кости и ночную
субстанцию. Острие выходит из спинной пластины доспеха Фелла, но металл клинка
состарился на тысячу лет.
Посеребренная сталь обратилась в изъеденную коррозией ржавчину, которая рассыпается
хлопьями праха, пробыв в реальном мире считанные мгновения.
Ответный удар кулаком отшвыривает Вентана назад, и тот снова слышит, как кто-то
выкрикивает его имя. Он сильно бьется о землю и пытается подняться. Что-то его
удерживает.
Его прижимает к земле Эйкос Ламиад, маска которого расколота, а лицо кошмарно
растерзано.
– Тетрарх! – кричит Вентан. – Что…
Ламиад качает головой. На них падает огромная тень.
Гигант в лоснящемся от смолы керамите. Титан, который рухнул с неба и выжил, чтобы
поведать об этом. Одна рука оканчивается крушащим кулаком, другая – чудовищной
пушкой с вертящимися стволами. Из дул с ревом вырывается огненный ураган. За
считанные секунды отстреливаются сотни зарядов.
Тело Федрала Фелла взрывается.
Штурмовая пушка не знает покоя. Не знает пощады.
Прицел не сбивается, и мерзкая плоть Нерожденного распыляется на атомы.
– Ты. Ему. Не навредишь, – произносит «Контемптор» Телемехр.
XXXIII
Малок Карто сидит у края воды. Он ждет.
Время идет, но без шлема Хол Велоф не в состоянии его измерить. Часы – два, возможно, три. Он уплывает в забытье и возвращается в сознание, тело направляет энергию с
мыслительных процессов на излечение.
Освещение не меняется.
Они пережили падение, которое должно было мгновенно их прикончить, из чего Хол
Велоф понимает, что Темный Апостол продолжает планировать конец игры. И все же они
тратят время в этой пещере, ничего не делая. Если нужно устроить разрушение, то Хол
Велоф хочет быть готовым.
Намереваясь действовать, он ищет выход.
В пятидесяти метрах слева в стене виден широкий разлом, который ведет вглубь скалы.
Возле него на земле что-то поблескивает.
Хол Велоф заставляет себя встать. Ноги пронзает боль от множества переломов. Он
подавляет ее и ковыляет по краю озера к пролому. Оттуда тянет затхлым воздухом. Хол
Велоф делает глубокий вдох, его нейроглоттис улавливает химические следы сваренной
стали и застывающего пермакрита.
Он присаживается у пролома и поднимает блестящий предмет с земли, вертя его в руках, словно драгоценную реликвию.
Это картографический дрон, луковицеобразный цилиндр с репульсорным полем и
множеством ауспиков. Энергоячейки практически истощены, раздвижные конечности
подрагивают, словно усики умирающего насекомого. Мигание красной лампочки на
фронтальном сегменте указывает Хол Велофу, что машина безуспешно пытается снова