Было с чего сердиться. Ну прямо как дети, честное слово. Тут о таких важных вещах речь идет, а Вячеславу хоть бы хны. Что Царьград взять, что к теще на блины съездить — все едино. Да и второй недалеко от него ушел, даром что князь.
— Не обманут, — усмехнулся Константин. — Первым туда должен въехать император в сопровождении двух патриархов — Константинопольского и всея Руси, а у последнего в кармане должна лежать инструкция по изготовлению греческого огня. При невыполнении одного из этих условий передача города в руки Иоанна не состоится — Царьград и нам самим сгодится.
— Ты так говоришь, словно на все сто процентов уверен, что мы непременно возьмем город, — упрекнул князя отец Николай.
Вячеслав от такого сомнения в его способностях возмущенно крякнул.
— Вот, отче, даже вино из-за тебя разлил. Как ты меня унизил, как унизил, — запричитал он. — А я-то тебя всегда считал своим лучшим другом.
— Я в Славе и его людях уверен даже не на сто, а на сто один процент, — твердо отверг все сомнения отца Николая Константин.
— Я бы прослезился, но носовой платок позабыл, — притворно всхлипнул воевода, однако было заметно, что он и в самом деле польщен, едва сдерживая довольную ухмылку.
— Разумеется, возьмет он его не сразу, а после соответствующей подготовки, — пояснил Константин.
— Само собой. Все-таки городишко чуток побольше, чем Переяславль Рязанский, будет. Для этого с тобой, отче, и поедут в свите двое моих хлопцев, которых я худо-бедно, но научил и чертить, и рисовать. Пока ты будешь наслаждаться красотами Константинополя, они полюбуются его укреплениями и прочим.
— Шпионы, — с осуждением и легкой долей отвращения произнес отец Николай.
— Разведчики, — поправил Вячеслав. — Они же наши, поэтому храбрые и отважные русские разведчики. А вот, к примеру, если мы с князем каких-нибудь монгольских соглядатаев на Руси вычислим, то повесим их именно как грязных и мерзких американ… ой, то есть монгольских шпионов. Но ты не волнуйся. Неужели ты думаешь, что мы поставим твою священную посольскую миссию под риск провала? Они сами по себе бродить станут, — успокоил он священника. — И если парни попадутся, все равно будут молчать. Во всяком случае, до вашего отплытия они продержатся.
— Но это же огромный город с десятками тысяч воинов. Ну ладно, воевода. — Отец Николай небрежно махнул рукой в сторону Вячеслава. — Он о его размерах не имеет ни малейшего представления, но ты-то, княже, понимаешь, сколько людей поляжет при его штурме?!
— Он что, намного больше Грозного? — как-то недобро прищурился воевода, и в глазах его зажглись злые огоньки.
— Не в том дело.
— А у них что, есть лимонки, «калашниковы», фугасы и прочее? — не унимался Вячеслав, а огоньки продолжали постепенно разгораться.
— Я не хотел тебя обидеть, Вячеслав Михалыч, — примирительно обратился к нему отец Николай. — Мне просто людей жалко, которых ты потеряешь. Наши же, русичи.
— Потери, конечно, будут, — уже более спокойным тоном произнес воевода. — Но намного меньше, чем ты думаешь, отче.
— Да пускай даже всего несколько тысяч, и то скверно.
— Эк ты куда загнул, — крякнул Вячеслав. — Сотня, от силы две — не больше. Это потолок, да и то лишь в случае, если в дело вмешаются какие-нибудь роковые случайности, а так я рассчитываю на несколько десятков. И я не самоуверен, — заверил он, заметив скептическое выражение на лице священника. — За свои слова головой отвечаю.
— А чтоб тебе охотнее поверилось в обещания нашего славного Славы и ты не думал, что идут они от его самоуверенности, вот тебе подлинный исторический факт: когда крестоносцы штурмовали Константинополь, то у них погиб всего один рыцарь, — добавил Константин. — Тебе это ни о чем не говорит? А ведь у них не было ни одного спецназовца, обученного работать в темноте, соблюдая скрытность и неожиданность. Пойми, отче, что жители твоего Царьграда не просто откажутся помогать крестоносцам. После всего того, что латиняне сотворили с самим городом, а заодно и с православными святынями, граждане Константинополя, включая самого распоследнего нищего и бродягу, будут целиком на нашей стороне, потому что те для них — дикие завоеватели, а мы соответственно — герои-освободители.
— Не думаю, что их помощь окажется сколько-нибудь существенной, — усомнился священник.
— Я тоже на нее не очень-то полагаюсь, — равнодушно согласился воевода, разливая медовуху по чаркам. — Да мне лишь бы они под ногами не путались, и на том спасибо. Хотя для отвлечения внимания обороняющихся они вполне сгодятся.