Да, ужасно тогда получилось — обидно и горько. Хорошие у них были друзья, две семейные пары, Гавриловы и Орловы. С Гавриловыми еще по молодости сдружились, а Орловы были примкнувшие, после их с Витиной отпускной поездки прилепились. Славная получилась компания — разношерстная, но ужасно веселая. Саша Гаврилов считался Витиным другом юности, простой был, как три рубля, но при этом весельчак необыкновенный, всех, когда надо, растормошить умел. А жена его, Света, наоборот, тихая и спокойная, зато при большой должности — какой-то лабораторией в секретном институте командовала. Слава Орлов — тот серьезный мужик, бывший подполковник, службу охраны у какого-то денежного мешка возглавлял, а жена Людочка — смешливая легкомысленная парикмахерша. Собирались вместе — расслаблялись по полной программе, а главное, никто никому ничего не должен был! Ну, разве что Людочка им со Светой модные стрижки организует… И все праздники — вместе, и на дачу к Орловым — вместе, и на рыбалку ездили, и на Новый год к Сашкиным родителям в деревню заваливались. Как натопят баню, как начнут мужики в прорубь нырять — и визг, и смех, и мороз трескучий, и голова хмельная вразнос…
А дни рождения — как они весело их справляли! Это же, считай, шесть вечеринок в году! Еще плюс Восьмое Марта, двадцать третье февраля да детские дни рождения… Что ни месяц — все какое-нибудь застолье выходило. Привыкли друг к другу, сроднились…
Конечно, когда Витя ушел, она первым делом к друзьям за сочувствием кинулась. Ну да, не обошлось без унизительных с ее стороны комментариев в Витин адрес… Но ее же можно было понять! Женская обида, растерянность, обвал самооценки… А только никто почему-то понимать не захотел. Света выслушала равнодушно, промычала в трубку что-то нечленораздельное, сослалась на неотложные дела. А Людочка… Людочка ее вообще неприятно поразила — вздумала вдруг воспитывать:
— Но ты же сама во всем виновата, Ань… Думаешь, нам приятно было смотреть, как ты Витю унижала?
— Да как? Как я его унижала?
— А вскользь, походя… Ты и сама не замечала, я думаю. Вот это самое страшное и есть, что ты сама не замечала. Знаешь, как в народе говорят? Пастух без надобности кнутом щелкнет, а вся деревня вздрагивает… Не любила ты его, Ань. Прости, конечно, за правду. А он хороший мужик и счастья достоин.
— А я? Я, выходит, не достойна?
— Почему? И ты достойна. Только с другим кем-нибудь. Кто походя себя унижать не даст.
— Да уж… Можно подумать, так просто найти свое счастье, когда тебе за сороковник перевалило… Чего говоришь-то, Люд? Сама ж понимаешь, что в этом возрасте…
— Да я-то понимаю, Ань. А с другой стороны Виктор же в этом не виноват. Он от тебя не просто к молодой бабе ушел. Он по другому принципу.
— Ага. По принципу предательства, чтобы мне больнее было. Нет, а отчего он, допустим, лет десять назад этого не сделал, а? Пока я молодая была?
— Ну, не знаю… Не мог, наверное… И вообще, это не мое дело, чего я вдруг воспитывать тебя взялась?
— Вот именно. Не надо меня воспитывать, Люд.
— Ладно, не буду больше. Да, ты права — не стоило мне… Вообще не стоило…
— Бисер перед свиньями метать, да?
— Ну зачем ты так, Ань? Хотя, по сути…
— Не надо по сути, Люд.
— Ну не надо, так не надо. Тогда пока, Ань. Всего тебе доброго.
— Погоди! Погоди, Люд…
Сердце у нее вдруг затрепыхалось, унижение подступило комком к горлу. Ох, эти первые секунды унижения, еще неосознанные, не спроецированные на гордыню… Не у всякого достанет их распознать, не дать себе искушения схватиться за соломинку.
— Чего, Ань?
— Погоди… Это что же получается… Значит, и на свой день рождения меня звать не будешь? У тебя ведь через неделю…
— Нет, Ань, не буду. Ну, представь себе… Ты придешь, и Витя со своей новой… И что у нас получится? Ерунда на постном масле? Тут уж, знаешь, выбор должен быть однозначным…
— Значит, ты в сторону Виктора сделала выбор?
— Ну да… Мы со Славкой даже не советовались, само так вышло. Ты прости, что я тебе все так прямо говорю, а что делать? Нет, я понимаю, конечно, как тебе хреново сейчас… Но ты женщина сильная, я думаю, быстро в себя придешь. Прости, Ань.
— Да ничего, Люд. Желаю тебе никогда не оказаться в моем положении.
— Да… Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить… Я ведь не такая сильная, как ты…
С тех пор никто из них ей ни разу даже не позвонил. Как будто ее и не было. Сейчас, наверное, Света с Людочкой вовсю с Витиной Таней дружат… На дачу к Орловым ездят, в деревню к Сашкиной матери…
Вспомнила, и сразу плакать захотелось. А дождь за окном все идет. Ноябрьский, дымчатый. Смотреть тошно, кажется, все расползлось жижей-грязью. Нет, лучше не смотреть… Надоело.