— Я страдаю сильнейшим несварением желудка, невыносимым. Мне необходима двууглекислая сода. Сколько вы сможете мне дать? — выговорила она залпом, резким голосом, с несколько иностранным акцентом.
Молодой доктор Хассенд вновь пристально посмотрел на нее. Не ослышался ли он?
— Двууглекислой соды? — спросил он едва внятно.
— Да! Я знаю… Я утром заметила рыбу… Я говорю вам что я страдаю сильнейшим несварением. Сколько вы мне можете дать? Унцию можно? — почти прокричала она, судорожно сжимая пальцами пряжку плаща.
«Истеричка!» мысленно отметил он и добавил вслух.
— Хорошо, я вам дам.
Он быстро прошел в кабинет. Ему хотелось уединиться, чтобы хоть немножко обдумать, какая причина могла заставить молодую, богатую девушку, страдающую желудком, прийти к нему за содой? Он был, очевидно, неправ, сочтя пожилого, пергаментного вида господина за ненормального. А может быть и эта женщина тоже сумасшедшая? Он слышал ее нервные шаги в приемной. Ему казалось невероятным чтобы двое столь различных людей страдали одним и тем же. Однако, сколько он ни ломал голову, подходящего ответа не нашел.
Отсыпав соды, он вынес ее в приемную и передал пациентке. Точно так же, как пергаментный господин, она схватила пакет и произнесла тоном, в котором чувствовалась некоторая удовлетворенность:
— Благодарю вас! Покойной ночи… табачный ящик! — с этими словами она скрылась за дверью. Ее высокие каблучки простучали по непокрытой коблом лестнице, а затем захлопнулась и наружная дверь. Хассенд поспешил к окну и высунул голову на улицу. Он увидел ее фигуру, направлявшуюся к ожидавшему ее экипажу. Она поспешно села и скрылась из глаз.
Сколько вы мне можете дать? Унцию можно?
Он схватился за голову: «Что за странная женщина»? Затем прошел в приемную и открыл табачный ящик. Он знал заранее, что именно найдет там, он был почти уверен… Да, они лежали там… Десять пятифунтовых бумажек… Он в волнении созерцал их…
Все это было бы прекрасно, если бы получение этих денег не смешивалось с каким-то внутренним беспокойством. Пятьдесят фунтов — это сумма, конечно, но иметь нефритовую рыбу, которая устраивает такие диковинные сюрпризы, как продажа унции соды за пятьдесят фунтов?!
Непонятно!
За этими размышлениями он вдруг вспомнил совет Джона Вальтона. Наскоро одевшись, он схватил деньги, побежал на почту и перевел их в банк на свое имя.
На следующее утро он проснулся в более спокойном состоянии, и проделки нефритовой рыбы уже не так его волновали. Смущало лишь одно обстоятельство, каким образом подыскать научное обоснование всему происшедшему.
Современная наука, конечно, усомнится в наличии странного факта, для него же лично не было никакого сомнения в том, что именно с появлением нефритовой рыбы число пациентов увеличилось вдвое и возрастало с каждым днем. В этот день он выручил уже сорок четыре шиллинга.
Через день после визита таинственной женщины, перед его домом вновь остановился автомобиль.
Три господина и одна дама поспешно вышли из него, поднялись по лестнице и проследовали через приемную в кабинет. Двое из них были молодые люди, женоподобные и желтые лица которых очень не понравились здоровому доктору. Оба молодых человека были прекрасно одеты, в нарядных галстуках и носках и с платочками, со вкусом подобранными. Оба были издерганные, возбужденные и, видимо, страдали от неуверенности в его помощи. Заявив о том, что они оба страдают ужасным несварением желудка, они попросили соды.
Он выдал каждому по унции соды, и каждый из них вручил доктору по пятидесяти фунтов. Он взял их с большим удовлетворением.
Личность третьего господина, лет около пятидесяти, с замкнутым лицом, которое сильно портили хилый рот и подбородок, было ему хорошо знакомо по портретам, помещавшимся в иллюстрированном еженедельнике. Это был известный актер К. С. Дама была тех же лет и, очевидно, когда-то считалась красавицей, но красота ее беспощадно разрушилась каким-то пороком. Ее ногти, подобно первой молодой посетительнице, сильно нуждались в заботливом маникюре.
Все четверо пришли еще задолго до трех часов дня, и доктор Хассенд получил возможность в этот же самый день вложить в банк еще две тысячи фунтов.
Едва он успел вернуться, как вошел пятый посетитель. Он имел вид пострадавшего во время сражения: дергалась левая рука, да и левая нога была также повреждена; его изборожденное морщинами лицо было сильно измождено, словно от долгих страданий. Он также пожаловался на желудочную боль и попросил двууглекислой соды.