Читатель сам прекрасно понимает, что подобного рода примеров из любого языка можно было бы привести десятки, сотни и, вероятно, целые тысячи. Языковые знаки являются и актами мысли, и актами понимания реальной действительности. Но однажды возникнув из отражения действительности и из теоретического мышления, т.е. став интерпретацией, языковые знаки начинают жить своей собственной жизнью, создают свои собственные законы, методы и просто навыки или традиции и становятся условно свободными, условно независимыми, условно самостоятельными, так что законы и вообще способы функционирования языковых знаков обладают своей собственной природой, т.е. природой не прямого отражения действительности или мышления о ней, но своего собственного понимания и самой действительности и самого мышления о ней, своей собственной их интерпретации. Теперь мы остановимся на самом главном принципе построения грамматического предложения – на принципе предикации.
Эта грамматическая предикация в отличие от логической однозначности, а если от многозначности, то строго планируемой в логике, прежде всего вовсе не характеризуется застывшим однообразием и унылой однозначностью. В строго логическом мышлении предикация вовсе не является застывшим однообразием, поскольку это однообразие здесь вовсе не рассчитано на охват бесконечных вещей и, строго говоря, она здесь вовсе и не есть только однозначность. Она здесь большей частью тоже является многозначностью, но только строго планируемой, т.е. тоже строго логической. Совсем другое дело в грамматике.
Если я скажу Книга есть произведение печати, то связка есть является здесь на первый взгляд как будто бы чем-то однозначным. Но даже и эта простая грамматическая связка есть вовсе не однозначна. Ведь это же есть указание на то или другое событие. А видов бытия опять-таки бесконечное количество. Если я скажу Юпитер есть верховное божество у древних римлян, то это сказуемое есть по своему смыслу вовсе не то, что в предложении У меня есть рубаха. А это последнее есть вовсе не то, какое мы имеем в предложении Прямая линия есть кратчайшее расстояние между двумя точками. Еще в другом смысле слово есть употребляется в таком предложении, как Пушкин есть солнце русской поэзии. Другими словами, грамматическая предикация может действительно указывать на логическое отношение между подлежащим и сказуемым; и яснее всего это в таких предложениях, которые подводят подлежащее как видовое образование под сказуемое как родовое образование (Пушкин – это есть поэт). Но чаще всего предикация в грамматическом предложении вовсе не есть подведение вида под род.
Прежде всего это есть может иметь экзистенциальное значение, т.е. быть указанием просто на существование: добрые люди все-таки есть, или у него есть дом, или знания у него есть, а ума нет. Во-вторых же, грамматическая предикация далеко выходит за пределы подведения вида под род и за пределы констатации факта. Возьмем такое предложение, как Брат любит сестру. Брат тут вовсе не есть что-нибудь единичное, которое подводилось бы под слово сестра как под нечто родовое. И брат и сестра здесь одинаково единичные существа, а любит не имеет никакого отношения к простой экзистенции. Предложение Архитектор Иванов построил дом тоже не есть подведение вида под род, и это тоже вовсе не есть суждение существования. То же в предложении В воздухе повеяло весной. И заметим, типов таких предложений существует сколько угодно; и еще не появилось такого лингвиста, который бы дал точную классификацию всех грамматических предложений с принятием во внимание их качественных особенностей.
Можно сказать, что в отношении содержания число предложений, а следовательно и предикатов, безгранично. Можно представить себе и чисто логические предложения, и экзистенциальные, и качественно наполненные (физически, психологически, общественно, политически, исторически), и предложения разного рода оценочного типа (моральные, эстетические, политические).