И вместо того, чтобы привычно послать вперед себя своих вестников, духов Зимы, которые по ночам заставляли деревья обрастать инеем, а лужицы — ледком, Ланеж принялся собираться. Привычно прихватил чересседельную сумку с символами стыни, прицепил к поясу меч с хищными зазубринами, которые скоро, превратившись в ледяные иглы, будут притягивать снега к вершинам гор, и двинулся в путь, хоть и раньше обычного, оседлав своего верного скакуна и принеся с собой дыхание Севера в среднюю полосу.
Здесь было интереснее. Множество деревень, больших городов, людей. Совсем других, внешне не похожих на суровых северян, но таких же бестолковых. Ланеж проносился над улицами и со снисходительной улыбкой наблюдал за тем, как жители пытаются расчищать улицы, веря, что могут поспорить со стихией…
Но снег проникал всюду, послушный веянию капризных зимних ветров. Порой Ланеж напоминал людям о своем могуществе, обрушивая смешные препятствия вроде ветроломов и навесов, которые они пытались возвести на его пути… но нечасто.
Над очередным городом бог задержался, осадив Северный ветер. Отстегнул малую тучу от седла и взмахнул мечом, вспарывая брюхо серому облаку, тут же повисшему над узкими улочками. Затем под покровом посыпавшихся белых крупиц неслышно и незаметно спрыгнул с седла, опустился на серые камни мостовой. И пошел дальше пешком, незримый, неощутимый, неведомый, краем уха слушая чужие разговоры.
Здесь его не чтили. Здесь его боялись и кляли. Но он все равно прилетал, послушный зову мира, который знал, где требуется его сила и для чего…
А разнообразие — само по себе неплохо. Даже такое. Ничего нового он все равно не услышит.
«Здравствуй».
Ланеж замер, надежно скрывшись за снежной пеленой.
Обращались к нему. Он даже на миг решил, что послышалось или почудилось.
Но нет, слова прозвучали четко и ясно, и услышал он их всем своим существом, как молитву…
Лишь на миг его силуэт проглянул из тучи белых, чистых хлопьев, медленно осыпавшихся на черную землю и серые камни мостовых.
«Я люблю первый снег».
Он чуть приоткрыл снежную завесу, без труда вглядываясь своими бесцветными глазами вдаль.
Забавная огненная девочка. Хрупкая, тоненькая, с упрямыми, упругими рыжими, красиво вьющимися локонами. И с доброй улыбкой на хорошеньком, румяном личике.
Если бы он был человеком, то непременно улыбнулся бы, увидев ее.
Но его белоснежные глаза продолжали наблюдать, а выражение бледного лица не изменилось.
«Я каждый год жду первого снега… и вот, дождалась!»
И рыжеволосое недоразумение протянуло ладошки, словно желая погладить пушистого белого зверя…
Бледные до синевы губы все-таки дрогнули в легкой усмешке. В душе поднялось удивление, смешанное с интересом.
Приняв решение, Ланеж поднес ладони к лицу и легонько дунул на них.
Красивый венок из снежных кристаллов лег на рыжие волосы. Как все его дары, он будет недолговечным… но пусть девочка порадуется. Поприветствовав его, она преподнесла дар ему самому. Будет невежливо оставить его без ответа.
Даже ледяное сердце можно отогреть, не растопив — добрым словом, улыбкой, теплом души. Восторгом в сияющих глазах.
И Ланеж неожиданно для самого себя улыбнулся — не легонько, а по-настоящему, широко и беззаботно. Протянул к ней руку, осыпая волосы мелкой серебристой крошкой. Почему-то показалось, что порывы ветра ее не испугают и не разозлят… как ту северную красавицу. Сколько лет назад это было? Пятнадцать? Двадцать?
Вторая, кстати, очень похожа на нее…
Улыбка сбежала с лица. Рука так и замерла в воздухе.
Склонившись над лужей и с явным удовольствием полюбовавшись собой, огненная девушка с подругой двинулась дальше, но на полушаге вдруг обернулась и тихо шепнула:
«Спасибо»…
Рука бога дрогнула и медленно опустилась.
Он стоял и смотрел ей вслед из снежного кокона, надежно укрывавшего его от взглядов смертных.
…Пожалуй, здесь я сделал достаточно.
Ланеж легко поднялся в воздух, оседлал Северный ветер и пришпорил его ледяными шпорами.
Шевельнулось на миг желание оставить свою метку…
Но он после прошлого раза разучился верить в чудеса.
И Ланеж, поборов глупое стремление попытаться вновь, промчался мимо. Хватит с него разочарований.
На душе, тем не менее, было непривычно тепло.
Определенно он не зря приехал сюда. Скука рассеялась без следа, приподняв серое, удушливое одеяло с разума, разжав когти, царапающие душу.