— Так неужто же мы его прохлопали?
16
Всякий, имевший удовольствие ехать в первом классе экспресса, с его свежим постельным бельем, теплыми и уютными купе, вежливой и неназойливой прислугой, не будучи при этом обремененным ни громоздким багажом, ни семейством, ни другими скорбями, свойственными пожилому возрасту, знает, как сладко спится под стук вагонных колес и аппетитно кушается в вагоне-ресторане, за окном которого плывут невысокие горы, покрытые чистеньким снегом, аккуратные леса, будто игрушечные деревеньки с островерхими кирхами; как быстро завязываются знакомства, весело и непринужденно затеваются дружеские разговоры с такими откровениями, о которых в других местах и думать бы не приходилось.
В вагоне-ресторане, когда он внимательно изучал многоязычную обеденную карту, пышная официантка-чешка, склонясь над ним, спросила, ласково и певуче выговаривая немецкие слова:
— Würden Sie einverstanden Sein wenn sich an Ihren Tisch, noch ein Herr, sehr der auch Russe ist?[2]
— Oh, bitte, bitte![3] — воскликнул Яша.
Чешка улыбнулась и отошла. Яша огляделся. Ресторан в самом деле был полон, свободных столиков не было. Богатые старухи в шляпах минувшего столетия, громогласные господа с нависшими рдеющими затылками, надменные австрийские офицеры в опереточно-ярких мундирчиках, сдобные, румяные красотки, весело смеющиеся на шутки своих расфранченных кавалеров…
По узкому проходу шел среди них долговязый молодой человек с пристальным и несколько напряженным взглядом темных, широко расставленных глаз. Яша сразу отметил, что воротник его рубашки широковат, а рукава коротки. За ним плыла улыбающаяся чешка.
Вспоминая уроки Стасика, Яша слегка поклонился и, показывая на кресло напротив, непринужденно сказал:
— Милости прошу. Вы русский, кажется?
— Да, русский, — отрывисто бросил тот и быстро сел на свободное место. — Спасибо, — так же отрывисто добавил и стал глядеть в карточку, поданную официанткой.
Яша заказал бифштекс по-венски и, как знаток, все тем же непринужденно-дружеским тоном обратился к нему:
— Я заказал прославленный венский бифштекс. Это, должно быть, вкусно. Рекомендую.
— Да, пожалуйста. Мне тоже! — ответил тот, закрывая папку с золотым тиснением.
— Альзо! — сказал Яша официантке, показывая на молодого человека и поднимая два пальца.
— И пиво! — сказал молодой человек.
— A pivo… — кивнула официантка и отошла.
Молодой человек повернулся к окну.
Наступило молчание.
— Раз уж дорога нас свела, давайте воспользуемся этим приятным случаем, — предложил Яша любезным тоном.
Молодой человек хмуро покосился на него:
— Каким еще случаем?
— Я предложил познакомиться! — улыбаясь, сказал Яша и, протягивая через стол руку, назвал себя.
— Левашов. Андрей Левашов, — быстро сказал тот, отвечая на рукопожатие. Ладонь у него была крупная, сухая, с жесткими пальцами.
Врать про себя Яше не хотелось, но и выложить всю правду незнакомому человеку было неудобно. Поэтому он сказал, что едет как простой путешественник. Завелись кое-какие деньжата и решил посмотреть мир, чтобы было о чем вспомнить. А господин Левашов? Тоже — для удовольствия?
— Я по делу, — скупо ответил Левашов.
— Торговому? Промышленному?
— Да, вроде промышленному… Я послан фирмой, которая производит часы в России.
— Так вы, наверно, тоже в Швейцарию?! — воскликнул Яша столь громко и радостно, что дамы за соседним столиком оглянулись на них и почему-то засмеялись.
— Да. В Швейцарию. В Базель.
— И я в Базель! Какое совпадение, подумайте! Ну это просто замечательно! За такое совпадение мы с вами должны непременно выпить! К черту пиво, я вина закажу!
Но Левашов при этих восторгах как-то замкнулся. Губы его сошлись в ниточку, глаза глядели холодно и недоверчиво.
— Не надо вина! — сказал он жестко и холодно.
— Да отчего же?
— Вы пейте. А я не буду. Не пью.
Яша сразу уловил перемену, произошедшую в Левашове, когда тот узнал, что его собеседник направляется в Базель.
«Он, наверное, везет с собой деньги или даже золото, может быть, бриллианты! — думал Яша. — Он ведь связан с часовщиками, а стало быть, и с ювелирами. А про меня он решил, что я поездной вор, который хочет его ограбить! Фу, черт, как неприятно! Но как же его разубедить?»
Молодой человек, назвавшийся Левашовым, боялся, разумеется, не за деньги, которых у него при себе было столько, чтобы в обрез хватило на дорогу, и уж конечно не за бриллианты, потому что никогда в глаза их не видел и едва ли сумел бы отличить от базарных стекляшек. Не мог он также предположить в Яше грабителя: слишком хорошо узнал этот род людей за время тюремного сидения. Просто он проявлял разумную осторожность преследуемого беглеца, к которому неизвестный встречный вдруг ни с того ни с сего начинает лезть в дружбу, соловьем разливаясь о том, как для него приятна эта встреча.