Эх! Как же так?
Он - Асуров - был таким способным и перспективным офицером и еще подсмеивался над этим чуркой Мамедовым... А теперь этот самый Мамедов превратился в самого богатого в Татарстане капиталиста. Как же так? Разве это справедливо? Разве умный и способный Костя Асуров недостоин лучшей жизни? Ему, Косте Асурову, тоже хочется своего куска от жирного пирога, который стремительно поделили его бывшие сослуживцы, примазавшиеся к приватизационной кормушке, и среди них самым удачливым оказался именно генерал Мамедов.
Злоба... злоба и ревность. А вернее, простая зависть сдавливала жилку в самом сердце. И гулко стучала в висках. Но Асуров не допускал мысли, что это была обычная зависть неудачника.
Нет! По его мнению, в нем клокотала благородная обида... Он жаждал справедливости. Справедливости в его, Константина Асурова, понимании...
И вскоре справедливость должна была восторжествовать. Именно за этим он сюда и приехал.
Бывший офицер госбезопасности Константин Асуров.
И именно за тем он и привез сюда, в эту сытую, обожравшуюся Женеву, свою агентессу... Аню, Нюру, Нюточку...
Из Берлина они с Анной ехали в отдельном купе. И чтобы она не фокусничала, чтобы вдруг не выкинула какой фортель, для верности Асуров пристегнул Нюту наручниками. Прямо к никелированной скобе откидного столика.
Именно в дороге они обо всем окончательно и договорились...
А план был неплох!
За свободу своего любимого сынка Юсу-фа Рашид выложит пусть не все пятьсот своих миллионов, но, no-крайней мере, пять миллионов выложит непременно. А пяти миллионов для начала ему, Косте Асурову, хватит!
Теперь ему была нужна помощница. Не он же, Костя Асуров, будет Юсуфу героин подбрасывать! Не царское это дело!
И такая помощница нашлась. Они тогда в поезде окончательно обо всем и договорились.
Как их учили в школе КГБ? Иных вербуют за две минуты. Иных вербуют за час. На курсах повышения в Теплом Стане Асурову рассказывали о примерах стремительной, буквально виртуозной вербовки агентов.
Склонные к авантюрам люди легче идут на сделку. Анна же... Нюрочка, Нюточка... Она верно имела эту склонность.
На курсах, и потом по службе, Асурову доводилось вербовать агентов. И он их презирал.
Жалкие слизняки!
Их припрешь, запугаешь, посулишь им горы золотые... Да чего там горы? Двести брежневских рублей в месяц дополнительно к жалованью... Или пообещаешь загранкомандировку на научный конгресс. Или посулишь им помочь с поступлением в аспирантуру... Возьмешь их, бывало, за жабры, припрешь к стенке - ага! У тебя в тумбочке Солженицын лежит? Ты анекдот про Ленина вчера в туалете рассказывал? И гаврик полные штаны от страха наложил! Будет теперь, как миленький, на шефа любимого стучать - отчеты левой рукой писать на имя старшего оперуполномоченного Асурова...
Но теперь ему для дела не стукач нужен. Не слизняк-интеллигент, что любого шороха боится! Ему для нового дела нужна помощница такая, что сама кого хочешь напугает!
Такая, что не побоится и пистолет в руки взять, и яд в стакан сыпануть! И чтоб не предала...
И для этого нужна настоящая вербовка. Нужен крепчайший крючок, с которого его агентессе не соскочить - не сорваться.
Тогда в купе берлинского поезда он привел ей все самые сильные свои доводы в пользу их нынешнего сотрудничества. Он убедил эту девчонку, что, если она не будет на него работать, он грохнет, он у роет и Нила, и Северина...
Он ее вконец припер тогда, не оставив Анне никакого иного выбора, кроме как послужить ему - Косте Асурову. Верой и правдой послужить. И тогда он по-честному... по-честному отпустит ее подобру-поздорову на все четыре стороны. И простит ей даже ту подставку с диадемой... Вот ведь какая чертовка! За одну только эту проделку следовало ее так наказать, чтоб помнила всю оставшуюся жизнь.
Но он может быть и великодушным. Он - Костя Асуров.
Он вспомнил купе.
- Will You walk into my parlor? Said the spider to the fly...
Вот он, Асуров, паук... А она, Аннушка, глупая муха-цокотуха...
И как ловко он ее опутал! Никуда теперь не денется. Будет выполнять его волю в этом деле с Юсуфом. Будет!
Иных вербуют за две минуты. Иных - вербуют за час...
Тут весь блеск в верном расчете. В верном психологическом расчете. Как в Теплом Стане учили... Одному надо денег. Другого припугни... А эту можно было взять на чувствительности ее.
В Теплом Стане они внимательно изучали лиозновский фильм по Юлиану Семенову "Семнадцать мгновений весны". Хихикали над чисто бабскими режиссерскими сопливыми выдумками типа безмолвной встречи Штирлица с женой в кафе "Элефант"... Но в целом... В целом на примере фильма можно было многому научиться.
Вот почему у Биттнера ничего не получилось с перевербовкой радистки Кэт? Ведь у него в руках было самое любимое и дорогое для женщины - ее грудное дитя! А не получилось с перевербовкой и все тут!
Они долго обсуждали с психологами этот сюжет и все же пришли не к тому выводу, что советского разведчика перевербовать нельзя... Среди своих коллег такую пропагандистскую муру они не жаловали. Они пришли к выводу, что Биттнер не смог перевербовать Кэт оттого, что психологически она опиралась на веру в то, что резидент Штирлиц придет и выручит ее. Не будь надежды на Штирлица - от несокрушимой верности Кэт не осталось бы и следа, как только Биттнер раздел ребенка перед раскрытой форточкой...
Вот и в случае с Анной. Он ее потому завербовал, что ей надеяться не на кого... Она теперь сделает ему компромат на сынка.
А уж Асуров - не подкачает, высосет у папаши денег за то, чтоб тот не сидел в Женевской тюряге, а продолжал бы куролесить...
* * *
Анюте нравилось ехать по шоссе. Ей вообще всегда нравилась любая дорога.
Все хорошее впереди. Все плохое позади.
И ехать надо так быстро, чтобы и к ожидающему тебя хорошему скорее добраться, и вместе с тем так быстро, чтобы старое, оставленное позади плохое - не догнало б.
Анюта глядела, как серый аккуратно разлинованный на шесть полос асфальт международного фривея набегает, набегает со скоростью сто пятьдесят километров в час под капот их уютного немецкого экипажа. Она курила и представляла себя колобком.