На улице шел необычный для августа дождь. "Шестисотый" мерседес в ночи, да под дождем выглядел словно немецкий танк "тигр". Так же грозно и хищно.
Папарацци загалдели, зашелкали затворами "никонов".
Вот ведь совпало! Именно в этот момент из этого же подъезда выходит и садится в такую же машину английская принцесса со своим арабским любовником...
- Питер? Ты что? Специально, что ли, так рассчитал?
Питер не ответил ей.
- Гони! Гони к набережной, а там от пляц де ля Конкорд на север! - крикнул он водителю, и сам не слишком вежливо пригнул книзу голову Татьяны.
И тут в окошко что-то тенькнуло и крошка от пробитого стекла брызнула Татьяне на платье.
"Мерседес" помчался с дикой скоростью. Никогда в своей жизни Татьяне не доводилось ездить по Парижу со скоростью превышающей сто пятьдесят километров в час.
- Мотоциклиста того видишь? - спросил Питер водителя.
Водитель, скосив глаз в зеркало заднего вида, молча кивнул.
- Он опять будет стрелять, ты его в тоннеле прижми и не подставляй правый борт, - сказал Питер, глядя назад и придавливая рукой Танину голову.
- Там их три мотоциклиста, - сказал водитель.
- И еще "мерседес" за нами увязался тоже, - добавил Питер.
- Кто кого гонит?
- Не пойму.
- А стрелял в нас?
- Ты помолчи, ты лучше гони и не дай стрелку приблизиться справа!
"Мерседес" мчался, как самолет по взлетной полосе перед тем, как оторваться в небо.
- В тоннеле, если он будет справа подходить, прижми его к стенке и размажь! Размажь его, заразу!
- Ты смотри, ты смотри, что они делают, зачем эти-то на "мерседесе" позади тоже лезут?
- У них своя погоня! Они с журналистами разобраться не могут никак - они тоже в отрыв хотят.
- А, черт!
Новая дырочка появилась в заднем стекле.
- Газу, и рулем, рулем влево!
- Ты смотри!
Выстрела Татьяна не слышала, но отчетливо услыхала характерный раздирающий душу и сердце звук бьющегося о бетонное препятствие автомобиля, ломающегося, катящегося с крыши на колеса и снова с крыши на колеса, разбрызгивающего битый хрусталь стекол и зеркал...
- Их "мерседес" сзади разбился! - запричитал водитель, скашивая глаз в зеркало.
- Ты на дорогу гляди! - прикрикнул на него Питер, вынимая из-за пазухи пистолет с глушителем.
Питер нажал на кнопку стеклоподъемника, и свежий ветер с ревом ворвался в салон.
Два выстрела прозвучали почти неслышно. Одна из стреляных гильз отлетела к Татьяне и застряла у нее в прическе.
- Готов! - сказал водитель.
- Я вижу, что готов, - ответил Питер, выбросив пистолет в окошко и снова поднимая стекло.
- Такой "громкой" операции у нас еще не было со времен выстрела Ли Харви Освальда в Далласе, - сказал потом Питер, поутру разглядывая в газете разбитый "мерседес" леди Ди.
В свое время леди Морвен была представлена принцессе Диане, и она испытывала к ее королевскому высочеству самые искренние чувства глубокой симпатии..
Но, тем не менее, читая в утренних газетах броские заголовки о вчерашней трагедии в тоннеле на набережной Сены, Татьяна вдруг горько усмехнулась, припомнив забавное место из обожаемых в студенческие годы Стругацких: "Бросили супостаты в рыбку золотую бомбу глубинную, а случился рядом корабль подводный - так и тоже затонул"...
Но, тем не менее, двойник уже был выпущен на волю. Дело было сделано. Вернее сказать - было сделано только полдела. И основное действие драмы было еще впереди.
Но лиха беда - начало!
Иван Ларин
С.-Петербург. Россия
1997
Да, несчастье пришло нежданно-негаданно. Ушла от него Алиска...
Как там у Высоцкого было в песне? "Весь год жила-была и вдруг взяла - собралась и ушла. И вот. Такие грустные дела у меня"...
Грустные дела... Как же - грустные! Ужасно несносные теперь у него были дела!
И самое главное Иван не мог работать. Он срывал все сроки. И сроки издательству, и сроки киностудии.
Лева Брюшной уже присылал ребят - бить Ване морду. Но это не подействовало. Пара хорошеньких пощечин да угрозы замолотить его насмерть бейсбольными битами, если к следующему сроку сценарий и рукопись не сдаст не оказали должного действия.
Ваня запил. Запил, как в старые добрые времена.
И если садился теперь к компьютеру, то только для того, чтобы писать стихи или страстно-изнаночно-откровенные эссе... О том, как ему плохо.
Когда Алиска уже "оттуда" и-мэйлом уведомила его о своем намерении остаться на Западе, Иван с корешком-собутыльником забился на то, что если и нашла она там себе кого, то непременно алжирского араба или негра из Французского Кот д'Ивуара... И точно! Именно такого она там и нашла, как потом выяснилось. За бразильца она вышла, проживающего в Лиссабоне.
Эх, видал их Ванька в достатке, когда после первого гонорара за "Золото бандитских цепей" две недели отдыхал на самой западной оконечности Европы в городке с автогоночным названьем - Эшторил. Все они, эти бразильяно-португальцы, казались ему маленького росточка, черненькие, вороватые, вроде наших "лиц кавказской национальности", что трутся возле Мальцевского рынка...
И Алиска написала ему: "Знаешь, я поняла, что португальцы очень похожи на нас..."
"Не знаю, - подумал про себя Иван, - может, и похожи, когда гадят... Впрочем, ей виднее, она за этим Пуэбло Мария Жу-Жу уже полгода как унитаз драила... Он, кстати, бухгалтером оказался. У него в Лиссабоне аудиторская компания". Эх! "Бух-гал-тер, милый мой, бухгалтер! Вот он какой - совсем простой..." И хобяк он у нее имеет положительный - программы для компьютера пишет... то-то у них, надо полагать веселье дома! Писать программы в виде домашнего увлечения - это что-то по типу того, как раньше положительные во всех отношениях мужья лобзиком выпиливали или по фанерке выжиганием занимались... Класс! Луис Альберто из сериала! И маму его Чоле, наверное, зовут".
Гуляя по Авенидо де Либердад в ихнем Лиссабоне, про который еще приснопамятный генерал Чернота у Булгакова говорил: "Не был я в Лиссабоне, но полагаю - скучнейшая дыра!" - так вот, гуляя там, обратил Ваня внимание, что все португальцы невысоки, сто семьдесят - это у них самый рослый, и все поголовно в клетчатых пиджаках.