Нина стояла навытяжку и мысленно умоляла Крайнова вспомнить о ней и хоть как-то нарушить гнетущую тишину.
- Нина Александровна Марьянова, мой личный помощник, - наконец сообразил Крайнов.
Он не прибавил больше ни слова, но постарался сделать так, чтобы она поняла: эта девчонка значит для него гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. И, если Элине придёт в голову потребовать, чтобы Нина вышла, они выйдут вместе.
- Хорошо, - выдавила Габдуллаева. - Присаживайтесь.
Нина сделала было шаг к стулу, потому что ноги плохо держали её, но Крайнов даже не шелохнулся. Она замерла на полпути.
- Элина Наильевна, вы же знаете, что обманывать меня бесполезно.
Проглотив гневный ответ, Габдуллаева притворилась удивлённой:
- Вы о чём, товарищ Крайнов?
От слова 'товарищ', сказанного таким тоном, за версту несло издевательством.
- О серии. О вашей серии из трёх пропавших девчонок. Вы знаете, что это серия, но вызвали меня из-за одной, последней. Из-за племянницы главгада, - Крайнов нехорошо усмехнулся. - Вы прекрасно знаете, что нужно предпринимать, кому звонить, но признаваться в том, что у вас серия, не хотите. Статистику испортить боитесь? Или что?
И снова Габдуллаева удержалась усилием воли. Чуть побледнев, она растянула губы в улыбке:
- Ну, зачем же вы так, Юрий Дмитриевич? Город у нас большой, почти миллионник. Девочки пропали в разных местах, при разных обстоятельствах, да и мало ли пропадает девушек в России...
- Много, - бесцеремонно перебил её Крайнов. - Мне об этом известно больше, чем вам. Их, знаете ли, часто находят мёртвыми. В том числе, из-за такого отношения. Я ищу пропавших, а не раскрываю преступления. Я могу хоть сейчас улететь, и мне за это ничего не будет. Я не ваш подчинённый, Элина Наильевна.
- Вы... забываетесь, - выдохнула, наконец, Габдуллаева. Было видно, что она сдерживается из последних сил, и это нелегко ей даётся.
Нина подумала, что эта реплика как будто вырвана из контекста чеховской пьесы или романа Достоевского. Эта мысль вызвала у неё невольную улыбку, которую Габдуллаева тут же заметила и истолковала по-своему. Она бушевала. Её впалые щёки побледнели до синевы, сжатые кулаки тяжело опустились на блестящую столешницу.
- Юрий Дмитриевич, не думайте, что знакомство с ним, - она сделала ударение на этом местоимении, намекая на 'комитетчика', - даёт вам право так вести себя в кабинете главы краевого управления Следственного комитета. И шататься тут со своими... помощницами, - она выплюнула последнее слово, как змею.
'И она туда же', - устало подумал Крайнов. Он знал, что многие в ведомстве считают Нину его любовницей, но никогда не опускался до опровержений и оправданий. 'Глупая баба, - с яростью подумал он. - вот уж действительно. Не женщина, а баба. Ей бы семечки на завалинке щёлкать, а не управлением руководить. Ума погоны не прибавляют. Можно подумать, что шило в мешке утаишь. Всплывёт твоя серия, даже не беспокойся. Потому что такие, как этот, не останавливаются. Если я, конечно, не ошибаюсь'. Крайнов редко ошибался, и поэтому всегда был уверен в собственной правоте. Иногда эта уверенность пугала его самого: он разучился слушать и принимать чужие мнения, но в этот раз он чувствовал, что прав.
Намёк, разозливший Крайнова, Нину обидел до слёз. Уткнувшись взглядом в пол, она стояла, как оловянный солдатик, пытаясь справиться с подступающим к горлу комком. Интересно, что скажет Габдуллаева, если её стошнит посреди кабинета? Нина не зря отказывалась от еды. Эти странные приступы тревожили её уже несколько лет. В любой ситуации психологического дискомфорта на неё накатывала холодная, липкая волна: её тошнило, ноги становились ватными, тело сотрясала дрожь, похожая на сильный озноб. Несколько часов после такого приступа у неё ломило суставы и мышцы, как бывает при вирусной инфекции. Крайнов об этом не знал. Да и никто не знал. Ещё не хватало, чтобы её признали негодной к службе по состоянию здоровья.
- К делу, - нарушила затянувшуюся паузу Габдуллаева.
'Чёрт с ней, пусть думает, что главная, - мысленно смирился Крайнов. - Сейчас скажу, что мы заканчиваем работу, и уходим. Пусть вызывает москвичей, самые крутые следственные группы. Пусть тащат этих, как их... профайлеров, если они у них есть, а то с тех пор, как Болтагаев умер, я ни одного нормального не видел. Кроме Реброва, конечно. Хотя Ребров не профайлер, просто хороший аналитик. Все остальные косят под доктора Лектера и Клэрис Старлинг одновременно, а на практике - шиш с маслом'.
- Да, у нас действительно три девочки пропали, - спокойно констатировала Габдуллаева. - Но я всё ещё не вижу оснований объединять их в серию. Первая, - она склонилась над блокнотом, делая вид, что не может найти информацию, - Зоя Ремизова четырнадцати лет пропала из стоматологической поликлиники в Молотовском районе.
'Актриса Погорелого театра, - тихо злился Крайнов. - Делает вид, что плохо знакома с ситуацией. А ведь помнит всё наизусть! Сама, небось, сто раз перечитала и думала: 'Как доказать, что это не серия?' Никак! Потому что это - серия...'
- Кто пропадает из поликлиники? Вы, Юрий Дмитриевич, никогда не мечтали убежать из очереди к стоматологу? Просто страх. Передумала.
- И поэтому не вернулась домой? - с иронией спросил Крайнов.
- Не поэтому, конечно. Зоя - личность творческая, это не первое её исчезновение. Год назад её уже искали родители, а она, как оказалось, заночевала у бабушки.
- Три недели там ночует? Хорошо. Следующая. Та, что пропала в Заречье.
- Рита Алфимова, - быстрее, чем следовало человеку, плохо знакомому с делом, среагировала Габдуллаева. - Тоже странная девочка. Состоит на учёте в ОБПН. Мелкие кражи из магазинов. Отец имеет три судимости за тяжкие преступления, сейчас на свободе, но, думаю, ненадолго. Он живёт в другом городе. Мать попивает, работает завхозом в студгородке. Может быть, её отец увёз? Думаете, из такого дома не хочется уйти?
- Хочется, - неожиданно легко согласился Крайнов. - Откуда они переехали? Из Сымлы?
- Из Ельницы, - поправила Габдуллаева. - А вы откуда знаете?
- Интересовался. Сколько лет Алфимовой?
- Тринадцать. Теперь о третьей. О... Елене Шавровой. Ей четырнадцать. Она у нас самая... непонятная.
- 'Самая важная', вы хотели сказать, - жёстко поправил Крайнов. - Конечно. Девочка из рабочего района и несовершеннолетняя воровка - это третий сорт. А вот Шаврова... белая кость.
- Перестаньте разговаривать со мной таким осуждающим тоном, - скорее устало, чем гневно сказала Элина. - Вы же знаете, так всегда было и будет. Кого ищут, того находят.
- Не всегда, - вырвалось у Нины.
Габдуллаева подняла широкую бровь и покосилась в её сторону, как будто впервые её заметив, но Крайнов неожиданно поддержал Нину.
- Вам бы хотелось в это верить, да, Элина Наильевна? А то ведь погоны полететь могут. Вот только здесь не рвение, а умение нужно. Специалист нужен, а я себя таковым не считаю. У вас серия, Элина Наильевна. Как ни прискорбно, но придётся это признать.
- Ну, знаете! Не будь вы главой Федеральной службы...
- ... но за меня заступятся 'самым возмутительным образом', - процитировал известный фильм Крайнов. - Я не Преображенский, а вы не Вяземская. К счастью. И оставим этот спор. Будь Шаврова племянницей самого президента, я бы и тогда сказал вам то же самое. Вызывайте специалистов по серийным преступлениям. Всё.