Феи взбирались по приставной лестнице по очереди, очень неуклюже, потому что руки у них были связаны за спиной. Кукловод сбросил вниз сначала четыре разноцветных платья, которые сшил специально для спектакля, а потом четыре мотка толстой прочной верёвки, которую взял в театре. Ему и в голову не пришло, что четыре девочки не смогут связать друг другу руки, хотя бы у одной они всё равно окажутся свободными. Иногда он не мог сообразить элементарные вещи.
Он приказал Лене связать руки Рите, и заставил её вылезти первой, пока Зоя, трясясь от ужаса стягивала верёвкой руки всхлипывающей Лены. Когда две первых были уже наверху, он крикнул, чтобы Ася связала руки Зое. Ответа не последовала, но Зоя показалась в люке испуганная, держа перед собой свободные руки.
- Застрелю! - заорал Кукловод, краснея от гнева.
Как ему только в голову пришло взять на роль феи эту чёртову Аську? Маленькая мерзавка! Сделав девочкам знак отойти в дальний конец сарая, он подошёл к краю люка и заглянул вниз. Ася сидела на нарах, не шевелясь, сцепив на коленях свои изящные красивые руки. Она так и не надела костюм, и бережно сшитая юбка из цветного фатина валялась на грязном полу.
- А ну вылезай! - приказал он, поводя дулом дробовика из стороны в сторону.
Ася подняла голову и улыбнулась. Это была самая отвратительная улыбка, которую Кукловод когда-либо видел у неё, да и у любой другой девочки. Пристрелить её - и дело с концом. Портит ему сказку, дрянь такая! Но если пристрелить - нужно прятать куда-то тело, искать новую фею, да и другие, конечно, разволнуются и, чего доброго, будут плохо играть. Можно, конечно, соврать им, мол, он отпустил Асю, но поверят ли они?
- Вылезай! - повторил он.
- Я тебя знаю, - всё с той же презрительной усмешкой отозвалась Ася. Голос её немного дрожал, а руки пришлось сцепить в замок, чтобы не подскакивали на коленях. - Ты рабочий из кукольного театра.
- Я - Кукловод! - заверещал он, дрожа от злобы. - Вылезай немедленно!
- А ты пристрели меня!
Голос у Аси всё-таки дрогнул, зазвенел, и конец фразы вышел скомканным. Кукловод оглянулся на других фей, словно ища поддержки, и вдруг его осенило. Жестом подозвав Ленку, он вцепился ей в волосы, пригнул к самому люку и закричал в его разинутую пасть:
- Я пристрелю её, если ты не вылезешь!
Ленка рыдала, содрогаясь всем телом. Ей было больно и страшно, она едва не обмочилась от ужаса, и тонким голосом запричитала:
- Настя, пожалуйста!
Дьявольский огонь в Асиных глазах потух. Она встала с нар, нарочно наступив на цветную юбку, и полезла наверх. Кукловод швырнул Зое моток верёвки, чтобы она связала Асе руки.
В сарае было так холодно, что пар шёл изо рта. Девчонки дрожали, у Зои громко стучали зубы. С брезгливостью оглядев грязные джинсы Аси, Кукловод приказал строиться вдоль стены.
Сегодня его всё раздражало. Девочки выглядели совсем иначе, чем ему хотелось бы, они совсем не были похожи на кукол, двигались слишком мягко и плавно, как живые. Это он ещё не надевал им на руки верёвки с вагами!
Он кричал на них, пока не охрип, но так и не добился желаемого. Особенно его разочаровала Лена. Казалось, что за ночь на её лице стало ещё больше прыщей, кроме того, она была совсем неуклюжей, постоянно налетала на других, падала и тихонько ныла, шмыгая носом. Об Асе и говорить не приходилось: глядя на него взглядом пойманного в капкан волчонка, она нарочно грубила, шумела, мешала ему читать вслух сценарий. В какой-то момент он был близок к тому, чтобы выстрелить в неё, но удержался.
Наконец, вконец измучив себя и девочек, Кукловод велел им возвращаться в подвал. Первой вниз полезла Ася. Спускаться по крутой лестнице со связанными сзади руками было очень неудобно, но она даже не подумала попросить кого-нибудь о помощи. Да она лучше лицо себе разобьёт! После Аси спускалась Рита, с опаской переставляя тонкие, как у жеребёнка, ноги. Последней, за Ленкой, должна была спускаться Зоя, но с ней у Кукловода вышла заминка. Зоя испугалась высоты, у неё закружилась голова и задрожали колени.
- Лезь быстро! - бабьим, визгливым голосом кричал Кукловод.
- Я боюсь, мне страшно, - причитала Зоя, в глазах которой стояли слёзы.
- Тогда я тебя застрелю.
Зоя разразилась рыданиями.
- Позвольте мне ей помочь, - затараторила Ленка. - Развяжите ей руки, пожалуйста...
- Заткнись! - грубо оборвал её Кукловод. - Лезь, не то стреляю.
Дрожащая Зоя почти свалилась на руки другим девчонкам. Кукловод захлопнул люк. На сегодня спектакль окончен.
Крайнов вышел из гостиницы. Холодное осеннее утро переливалось острыми гранями инея. Под ногами похрустывал тонкий ледок. По небу, щедро подкрашенному мазками позднего рассвета, неслись рваные комья облаков.
Нина торопилась ему навстречу через улицу. В каждой руке у неё было по бумажному стаканчику, пальто не застёгнуто, на лице привычная виновато-усталая улыбка.
- Хотите кофе? - спросила она вместо приветствия. - Татьяна сказала, лучший в городе.
Погружённый в свои мысли Крайнов спросил, принимая стаканчик:
- Какая Татьяна?
- Митрофанова, поисковик, - немного удивлённо сказала Нина.
Они пили кофе молча: Нина маленькими, осторожными глотками, Крайнов - торопясь и обжигаясь. Покончив с кофе, он искоса взглянул на девушку. Она смотрела туда, где в створе проспекта, невидимая отсюда, лежала Кама. Волосы Нины пушились и отливали золотом, на припухшей щеке розовел едва заметный след от подушки. Она выглядела совсем девочкой, хрупкой, легкомысленной идеалисткой, верящей в чудеса. Это было обманчивое и в то же время правдивое впечатление.
Крайнов подумал, что обычно сильными женщинами называют коротко стриженых бизнес-леди с крепкими холёными руками, которые выбирают себе партнёров на одну ночь и дважды в неделю занимаются боксом, а на самом деле сильная - эта маленькая женщина с чуть оттопыренной, словно от обиды, совсем детской нижней губой, с взлохмаченной чёлкой и усталыми мудрыми глазами человека, видевшего много смертей. Маленький солдат добра, - подумал он и сам усмехнулся натужному пафосу этой фразы.
Подъехала 'волга'. За рулём был Колян: всклокоченный, злой, он выскочил из машины и начал пинать заднее колесо. На Нину он даже не взглянул. Крайнов почувствовал напряжение между водителем и Ниной, но ничего не сказал.
Утренние улицы были неожиданно пустынны, только по Пионерскому проспекту к заводу шли усталые, толком не проснувшиеся люди. На пешеходном переходе им попалась девочка-подросток: весёлая, круглолицая, одетая, как все подростки, слишком легко и небрежно: очень короткая юбочка, расстёгнутая куртка из потёртого козжама, на голове ярко-розовые наушники. Стоя у кромки тротуара, она притопывала в такт музыке тонкими ножками, обутыми в розовые же кроссовки. Её расслабленный, спокойный взгляд лениво скользнул по капоту 'волги', по помятому лицу Коляна. Светофор переключился на зелёный, и она, высоко задирая острые колени, побежала через едва видимые на влажном асфальте полоски 'зебры'.
Повернувшись к Нине, Крайнов встретил её тяжёлый взгляд и понял, что она думает о том же: беспечные девочки ходят по одним улицам с ним.
Сквер перед театром был безлюден. Голые кусты зябко дрожали на пронизывающем ветру, свободно гулявшем над свинцовым полотном Камы. Чайки бестолково метались над холодной водой. Вдоль берега шла электричка, её красно-серые бока мелькали в прорехах облетевших деревьев.
Стены театра, покрытые слоем пыли и сажи, казались замшевыми. Массивная деревянная дверь открывалась тяжело, со скрипом, - удивительное пренебрежение к интересам маленьких зрителей. В небольшом фойе было сумеречно: основное освещение погашено, только две лампы, напоминавшие прожектора, выхватывали из бархатной тьмы стенды с фотографиями и унылыми выцветшими куклами. В лучах прожекторов танцевали пылинки.