Возмущённая тирада застряла у Рузанова в горле. Он машинально взял со стола карандаш и повертел его в руках. За стеной что-то с грохотом упало и покатилось по полу. Рузанов вздрогнул.
- Я не знаю... - начал он. - Их всех знал я. Они все занимались у нас в разное время, и связующее звено между ними - это я...
- Володя, Володя, я, конечно, предполагал, что адвокат из вас так себе, но что же вы сами себя закапываете? Ну-ка, ну-ка, соображайте. Ладно, давайте издалека. Расскажите нам о девочках, что знаете.
- Они все... сложные. Вы понимаете, о чём я, - начал Рузанов. - Рита и Ася - классические 'трудные' подростки, из проблемных семей, склонные к правонарушениям и прочему. Таланта особого в них не замечал, но мне нравилось, как работа увлекает их. Они делались совсем другими: улыбались, шутили, помогали другим девочкам. Они были у меня в разное время, я уже говорил, возможно, они и знакомы между собой, но не благодаря нашему обществу.
- Хорошо, - удовлетворённо кивнул Крайнов. - Продолжайте.
- У Зои тоже проблемная семья. Насколько я понял, родители слишком... увлечены друг другом, настолько, что ребёнок практически перестал их интересовать. Однажды я беседовал с её мамой. Неприятная женщина. Она сказала, что лучше бы Зое заниматься английским языком или спортом, потому что от 'этих моих кукол' пользы не будет. После этого Зоя перестала ходить к нам, а жаль. Она была, пожалуй, самой талантливой. Прекрасно рисовала...
- Рисует, - вырвалось у Нины.
Краснов и Рузанов посмотрели на неё с удивлением, и Нина покраснела.
- Я хотела сказать, что Ремизова... что Зоя, возможно, жива.
- Ах да, да, простите, - руки Володи снова задрожали. - Не подумайте, я знаю не больше вашего... в смысле, меньше вашего... В смысле...
- Успокойтесь, Володя, и продолжайте. Давайте поговорим о Лене Шавровой. Помните Лену?
- Честно говоря...
- Ну же!
- Честно говоря, я её побаивался. Не поймите меня неверно, Лена была... Лена - хорошая девочка, но она была такой закомплексованной, сложной, а ещё эта её мама... Понимаете, молодому человеку и так нелегко работать с коллективом, состоящим из девочек-подростков. Сколько раз я ловил в глазах родителей выражение недоверия, неодобрения... Сейчас об этом столько говорят...
- Володя, кто кроме вас имеет отношение к кружку? Кто мог знать всех девочек?
- Не знаю, не знаю, я не знаю! Гардеробщица? Уборщица? Марина Викторовна... Хотя что ей до детей, она только грамоты на краевых слётах получает... За работу с молодёжью.
- Владимир...
Крайнов и Рузанов разом повернулись к Нине. Они уже и забыли о той, что сидела на диване в одной комнате с ними.
- Вы дарили девочкам кукол?
- Дарил? Нет... Они могли сделать кукол для себя, но это сложная и кропотливая работа. Куклы дороги, а я, к сожалению, отчитываюсь за каждый сантиметр материала...
Крайнов смотрел не на Рузанова, а на Нину. Скулы у него были каменными, на виске билась жилка.
- Кто мог сделать и подарить девочкам куколок? Вот таких, - Нина повернула к Володе экранчик фотоаппарата.
- Да только Антон, наверное. Наш мастер-кукольник...
Кукловода трясло. Он походил из угла в угол, чтобы немного прийти в себя, но руки всё равно дрожали так, что он не смог бы даже вдеть нитку в иголку. Он взглянул на себя в зеркало. Оно помутнело, кусочки амальгамы осыпались от влаги,и это придавало зеркалу загадочный и зловещий вид. Они подбираются к нему! Вся его прекрасно выстроенная затея может рухнуть из-за его дурацкой сентиментальности! Зачем он только вздумал дарить девочкам куколок?
Может быть, ему следовало напроситься на разговор с этим следователем и его помощницей самому? В конце концов, Рузанова они не так уж сильно прижимали, а кто он, в конце-то концов? Пару раз перекинулся с жертвами словечком?
Кроме того, он от начала и до конца слышал разговор полицейских (или кто они там?) с Рузановым и мог запросто придумать, как перевести стрелки на него. У него уже была одна идея...
Через пару месяцев после того, как Кукловод пришёл в театр разнорабочим, ему в руки попала одна интересная статья. В то время у него был допуск в Юрьевский архив, оформленный одной сердобольной женщиной, и он активно пользовался этим. Хоть он и не любил городскую жизнь, история его занимала, и однажды, листая старую газету, он наткнулся на заметку об открытии кукольного театра. Оказалось, что это здание было построено в девятнадцатом веке для купца Горбушкина, известного мецената и филантропа. Но, как оказалось, Горбушкин любил только посторонних ему людей, а у домочадцев слыл тираном и параноиком. Утверждая проект дома, он приказал сделать перегородки между комнатами двойными, оставив в стенах пустоты, по которым мог свободно передвигаться и подслушивать всё, что вздумается. В статье, разумеется, в лице безумного Горбушкина клеймили всё купечество, но Кукловода заинтересовало не это. Закончив с классовыми вопросами, автор заметки мельком упоминал, что пустоты при передаче здания театру решено было оставить 'для технических целей'. Так Кукловод стал узнавать обо всём, что творится в театре, оставаясь невидимкой...А ведь никто и никогда не воспринимал его всерьёз!
Усмехнувшись, Кукловод поглядел на свою изуродованную ногу. Он терпеть не мог жалости, но в этот раз она сослужила ему неплохую службу. Он был не в счёт, и даже отвратительная Штерниха с бородавкой и чёрными усами над бледной верхней губой, которая терпеть его не могла, не додумалась подозревать его! Ему было прекрасно известно, что все в Театре считают его великовозрастным инфантилом, которого стоит пожалеть из-за его хромоты. Целыми днями 'кукольник' возится с тряпками, гипсом и прочим хламом, куда уж ему до артистов! Кукловод издал сухой смешок.
На самом деле, это не ему до них, а им до него! Никому не под силу разрушить его замысел! Не бывать этому. Пока он не достанет пятую фею, будет репетировать с четырьмя. Они и так ничего не умеют, жалкие подобия кукол! Как только можно быть такими громоздкими и неуклюжими?
Он едва дождался сумерек, чтобы наведаться в сарай. В этот раз даже Жёлтая фея промолчала, и не стала упрямиться, когда он скомандовал вылезать из подвала. Ася в этот раз выбралась первой, за ней торопились Рита и Ленка. Не желая разозлить Кукловода, они совсем забыли о Зое с её боязнью высоты. Стоя у подножия лестницы со связанными руками, она никак не решалась сделать шаг на ступеньку.
- Пошевеливайся! - крикнул ей Кукловод. - Ну, давай, хватить концерты устраивать, играть на сцене будешь!
Бледная, как полотно, Зоя стала неуклюже карабкаться по ступенькам. На середине лестницы у неё закружилась голова, и она остановилась.
- Ну что ещё? Лезь давай!
- Зоя, не бойся, давай, - тихо сказала Ася. - Ничего страшного.
Шумно вздохнув, Зоя сделала ещё несколько шагов и снова замерла.
- Ну, давай же! Давай!
Ещё шаг. Ещё. Внезапно на предпоследней ступеньке Зоя покачнулась, вскрикнула и с воплем ужаса рухнула вниз. Девочки завизжали. Кукловод взревел. Перепрыгивая через две ступеньки, Ася скатилась вниз и с опозданием осознала, что у неё связаны руки. Глаза Зои были открыты, шея вывернута под неестественным углом, под затылком расплывалось кровавое пятно
- Она умерла? - не своим голосом взвизгнула Ленка.
Упав на колени, Ася извернулась и припала ухом к Зоиной груди. Страшная тишина поразила её. Несколько секунд она ещё надеялась, что слушает не там, где нужно, но ничего, кроме грохота её собственной крови в висках, слышно не было.
- Умерла-а? - бил в уши истерический визг Лены.
- Она умерла, сукин ты сын! - заорала Ася. Она была белее мела, волосы перепачканы чужой кровью.
- Вниз, быстро! - скомандовал Кукловод. - Я сказал, вниз!
В его голосе были слышны те же истерические нотки, что у Ленки.
- Бегом!
И он выстрелил поверх голов. Дробь угодила в стену сарая, грохот эхом раскатился по пустому помещению. Кукловод сам испугался произведённого шума. Девчонки от испуга горошинами друг за дружкой посыпались в щель. Он с грохотом захлопнул крышку люка, набросил засов и задвинул на место лодочный мотор.