Координатор Лиза Царёва пришла к нему сама. Её отец был коллегой Крайнова в следственном отделе. Памятуя о богатырском сложении и зычном голосе следователя Царёва, он никак не ожидал, что его дочь окажется тонкой, как тростинка, с замысловатыми браслетами на запястьях и цветными лентами в волосах, хоть сейчас на вудсток. Мало кто догадывался, что Лизе давно за тридцать. В её личном деле не было ни слова о 'личной причине', но Царёв счёл нужным предупредить Крайнова. Семь лет назад Лиза по весне делала уборку в дачном домике, доставшемся ей в наследство от бабушки. Её четырёхлетний сын Олежка шлёпал босыми ногами по вымытому полу, таская за собой паровозик на верёвочке. Потеряв терпение, Лиза отругала его и выставила во двор. Она не видела его всего десять минут, пока заканчивала мыть пол. Выйдя во двор выплеснуть грязную воду, она не увидела сына. Бросилась на дорогу - никого. Соседка потом сказала, что видела, как мальчик выходил на дорогу и тащил за собой игрушку. Ни Олежку, ни его паровозик никто так и не нашёл... Лиза развелась с мужем и вернулась жить к родителям. В разговоре Царёв упомянул, как однажды, придя домой, нашёл Лизу стоящей в окне четырнадцатого этажа. Остолбенев, он застыл в дверях, а она повернулась к нему, посмотрела печально и сказала: 'Я не могу. Хочется жить. Невыносимо'. Три года назад у Лизы родилась дочь, и всё же иногда она просыпается ночью в холодном поту и бежит к кроватке проверить, не исчезла ли девочка.
Такая причина была и у него. Маленькая девочка Надя Крайнова. Розовый воздушный шарик в кронах деревьев. Солнце. У жены прыгают губы - не дрожат, а именно прыгают. Он тогда воочию увидел, как это бывает. Растерянная официантка. Милиция. Мелкие купюры хрустят в кармане. 'Верь мне, я её найду'. Жена кивает головой, а в глазах - ужас загнанного животного. Она не понимает ни слова из того, что ей говорят - шок. Ему хочется кричать и ударить кулаком - в стену, в ствол дерева, кому-нибудь в голову. 'Верь мне'. Зря поверила. Надю он так и не нашёл. Никогда.
У Нины причины не было. Крайнов искал себе помощника - талантливого, молодого и независимого от своего страшного прошлого. Ему хватало своей беды. Нина была как такой, какой он хотел её видеть - ему нужна была тень, которая появляется только тогда, когда ему нужно.
- Ничего, - отрезал Крайнов. - Доедай в темпе и поехали. В управлении заждались, небось.
- Так вы сами сказали...
- Знаю, что сказал. Ты её, - он кивнул в сторону выхода, - видел? Она на грани обморока. Девчонка работает, как раб на галерах, а ты ей про деньги.
И тут же подумал: 'Я не ему это говорю, а сам себе напоминаю'.
- Ясно. Да, дурак я, - легко согласился он.
- И не вздумай прощения просить. Только хуже будет.
Пока Колян расправлялся с остатками шавермы, Крайнов вышел на улицу и закурил. Нина стояла поодаль, отвернувшись.
- Ты всё правильно сделала, - тихо сказал Крайнов. - Я с тобой совершенно согласен.
Нина обернулась. Было ещё темно, но ему показалось, что она плачет.
- Что там? - он кивнул на папку, которую Нина прижимала к себе. - Это по последней девочке?
- Да. Она племянница главы администрации.
- Ах вот оно что! Вот откуда столько шума. Потому и нас позвали. А так бы они и дальше тут... сопли жевали. Прости. И что племянница?
- Я ничего выудить не смогла. Если исходить из этой писанины, примерная девочка. Но, возможно, здесь только то, что прошло через фильтры в администрации. Сами знаете, как это бывает
- А мне никто и не сказал, кто она. Делали из меня дурака. Отвезли на парковку, где, предположительно, пропала Лена, - он сделал акцент на имени. - Посмотрите туда, посмотрите сюда...
Дожёвывая на ходу лаваш, из дверей 'Дарьи' вывалился Колян. Как ни в чём не бывало, повернувшись к Нине, сказал:
- Ух, хорошо. Ну, скажи, вкусно же было?
Глава 4. Серия
К Управлению они подъехали полпятого утра. В темноте высокая башня, подсвеченная неоновой голубизной, казалась зловещей. Паркуясь, Колян вдохновенно рассказывал:
- Тут у нас энкавэде было когда-то. Говорят, расстреливали прямо здесь, в подвалах. И подземный ход вроде бы есть. А один репрессированный сбежал от охраны и сбросился вниз с башни. Бррр! Нехорошее место.
На проходной он с важным видом кивнул сержанту:
- Они со мной.
Нина едва не фыркнула: каков выскочка! Ни дать ни взять министр МВД собственной персоной. 'Они со мной'!
Больше всего на свете ей хотелось завернуться в одеяло, проспать часов пять (а лучше шесть!) и немного подышать воздухом. После такого можно было спокойно работать, не поглощая кофе бочками, как топливо. Обрывки мыслей плавали в голове, как овощи в супе. Чтобы соединить их, требовалось колоссальное напряжение. На лестнице Нина споткнулась дважды.
- Спишь же на ходу, - проворчал Крайнов. - Я говорил тебе, поезжай в гостиницу, отоспись. Пользы от тебя здесь не будет. Впрочем, как и от меня...
В коридорах Управления было пусто. На третьем этаже им попался только один молоденький следователь с зеленоватым от постоянного недосыпания лицом.
- Привет! - важно поздоровался с ним водитель. Лицо его выражало крайнюю степень самодовольства.
Следователь некоторое время рассматривал Коляна, словно соображая, кто бы это мог быть, потом кивнул.
- Сергей Палыч на месте?
- Я-то откуда знаю, он мне не докладывает, - буркнул следователь и скрылся в кабинете, возможно, чтобы поскорее избавиться от Коляна.
- Чёрт знает что такое, - прокомментировал водитель. - Ладно, сейчас узнаем.
Колян заглянул в один кабинет, откуда почти сразу вылетел пробкой. Вслед ему донеслось чьё-то недовольное бормотание. Постучавшись, он сунул голову в другую дверь, невнятно спросил что-то и разочарованно доложил Крайнову:
- Сергей Палыч уехал домой. Приедем утром?
- Я не буду ждать. Мы пойдём к Габдуллаевой.
У Коляна глаза округлились от ужаса. Генерал-лейтенант юстиции Габдуллаева уже три года была главой Управления Следственного Комитета по Юрьево-Уральской области.
- Вы что! Да её и нет, наверное, сейчас!
- Угомонись, - оборвал его Крайнов. - Отдохни немного. Без тебя справимся. Пойдём, - кивнул он Нине.
В приёмной Габдуллаевой горел свет, но секретаря на месте не было. Дверь в кабинет оказалась приоткрыта. За огромным траурно-чёрным столом под портретом президента, уткнувшись лицом в ладони, сидела женщина в форме. Её круглая голова казалась неестественно большой по сравнению с узкими плечами. Услышав шаги, она поспешно отняла руки от лица.
- Элина Наильевна, - поприветствовал Крайнов. - Доброй ночи!
Нина замешкалась в дверях. Она не знала, подождать ей или сразу заходить вслед за Крайновым. Обычно она всюду следовала за ним, но при виде неё на лице Габдуллаевой отразилось явное недовольство.
- Юрий... Дмитриевич, - сухо кивнула она.
Это была немолодая худощавая женщина с некогда красивым волевым лицом. Она предпринимала слишком много усилий, чтобы выглядеть молодо: короткая стрижка, яркий макияж, чрезмерная худоба, но всё это почему-то ещё больше старило её.
Крайнов был уверен, что она специально выдержала паузу перед его отчеством. Она прекрасно помнила его полное имя. Буквально год назад он был здесь, в этом кабинете, и точно так же смотрел на неё сверху вниз. Тогда он говорил о том, что нужно возбуждать уголовное дело по факту убийства. К сожалению, он был прав.
Габдуллаева молчала, разглядывая Нину, которая, наконец, решилась войти. Начинать разговор при ней она не хотела из-за внезапной, как вспышка боли, ничем не мотивированной ненависти к этой девчонке, и потому тянула время. Нине под её тяжёлым взглядом захотелось уменьшиться до размеров атома.
...Интересно, что о ней подумают, если она спрячется за спину Крайнова? Ей вспомнилось, как однажды они вдвоём спускались в подземный переход на станции метро 'Спортивная'. Из перехода валом валили футбольные фанаты, их прижали к стене, и в какой-то момент Нина всерьёз испугалась, что её толкнут и растопчут. Паника навалилась на неё медвежьей тушей. Дышать стало труднее, к горлу подкатила тошнота, потемнело в глазах. Крайнов шёл впереди. Как он почувствовал её страх? Не оборачиваясь, он отвёл руку назад, защищая Нину от давки. Она успокоилась почти мгновенно - поняла, что если будет нужно, он одним движением спрячет её за спину...