ЭРНСТ ДОБЛЬХОФЕР
ЗНАКИ И ЧУДЕСА
РАССКАЗЫ О ТОМ, КАК БЫЛИ ДЕШИФРОВАНЫ ЗАБЫТЫЕ ПИСЬМЕНА И ЯЗЫКИ
ERNST DOBLHOFER
ZEICHEN UND WUNDER
Перевод с немецкого
Г. М. БАУЭРА
Ответственный редактор
В. В. СТРУВЕ
Художник
Л. С. ЭРМАН
М.: Восточная литература, 1963.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Если в XV и XVI веках открывались новые миры в пространстве, то в XIX и XX открывались и открываются новые миры во времени. С начала XIX века, века, создавшего предпосылки для рождения нового бытия человечества, исследователи различных наций стремились найти ключи к тайнам преданных забвению знаков далекого прошлого.
Письмо является основой всех цивилизаций мира, и поэтому история дешифровки древних письменных систем — одна из актуальнейших проблем, которые ставит перед исследователем историческая наука. К сожалению, нельзя сказать, чтобы наша советская историография много работ посвятила данной теме. Лишь совсем недавно — в 1961 году — у нас впервые была сделана попытка выяснить на обширном материале условия происхождения различных видов письменности, проследить основные этапы ее развития[1]. Автор книги по истории письма В. А. Истрин попутно рассматривает и дешифровку некоторых забытых письменных систем[2]. Дешифровке древнеегипетских письмен, самой первой и бесспорно самой блестящей в истории дешифровок, посвящен большой раздел в книге об основоположнике египтологии, гениальном Ж.-Ф. Шампольоне[3].
Из переводной литературы нужно упомянуть, к сожалению, не свободную от ошибок книгу чешского ученого Честмира Лоукотки «Развитие письма», в которой затронута и проблема дешифровки. Достоинством книги следует считать то, что в ней содержится глава о письменах древней Америки[4].
В 1961 году наша литература по истории раскрытия тайн письма древних народов обогатилась переводом книги выдающегося немецкого ученого Иоганнеса Фридриха[5].
Несмотря на большую ценность работы И. Фридриха, нельзя не приветствовать перевод и другого труда, предметом которого также является история героических усилий гениальных исследователей, заставивших заговорить, казалось, навеки умолкнувшие древние письменные памятники, — книги Эрнста Добльхофера «Знаки и чудеса». Эта работа отличается от книги И. Фридриха в основном тем, что история дешифровок изложена в ней более популярно. Кроме того, Добльхофер рассматривает отдельные вопросы, которых не касается Фридрих. Так, Добльхофер в I главе своей монографии затрагивает проблему зачатков письма, которые восходят, пользуясь нашей терминологией, к первобытнообщинному строю; он рассказывает о «предметном письме», обнимающем собой бирки, шнурки с узелками, жезлы послов, пояса вампум североамериканских индейцев и т. д.
Поскольку предметное письмо дает слишком много возможностей для интерпретации, оно сменяется пиктографией — рисуночным письмом, которое может удовлетворить членов небольшого коллектива в потребности общения. Автор отмечает единичные случаи использования подобного письма и в условиях цивилизации. Он вполне обоснованно полагает, что в связи с объединением человечества в многолюдные коллективы создается необходимость расширения письменного общения, рождается потребность в твердой, установленной для большого количества людей форме письменных знаков. Автор прослеживает этот процесс на примере развития шумерского письма «от рисунка к клинописи». Здесь, в Южном Двуречье, отход от первоначального образа знаков-рисунков был ускорен под воздействием материала для письма — глины, на которой особенно хорошо получались клинописные знаки. Приводится и другой пример изменения рисуночного облика знаков письма под влиянием писчего материала: в Египте увековеченное на камне иероглифическое письмо теряло свою конкретную образность, будучи перенесенным на папирус, являвшийся предтечей нашей бумаги и породивший курсивные знаки с округлыми формами.
Подобное ознакомление с зачатками письменности, которое необходимо для понимания систем письма, возникающих в условиях цивилизации, — бесспорная заслуга автора. Вместе с тем читателю следует знать, что в I главе имеются и некоторые недочеты; они обусловлены тем, что автор рассматривает один путь развития письма, который закончился созданием алфавитного письма Ближнего Востока и Греции. Добльхофер совершенно не говорит о развитом идеографическом письме, нашедшем величественное завершение в идеографическом письме Китая. Он описывает только зачатки идеографического письма и указывает на его распространение лишь среди эскимосов и индейцев Северной Америки, а также в Африке и Океании, то есть в коллективах, пребывающих в условиях первобытнообщинного строя.
Конечно, Добльхофер может возразить против включения в свой труд упоминания о китайском письме, поскольку последнее не было забыто, а работа его посвящена забытым письменам. Тем не менее автору книги, затрагивающей проблему происхождения письма, следовало коснуться наряду с письмом, обращенным ко всем представителям народности независимо от образовательного ценза, и того письма, которое обращается к образованным слоям общества независимо от их народности. (Вспомним, что великий Лейбниц называл идеографическое письмо Китая «пасиграфией», то есть «письмом для всех».) Если бы Добльхофер остановился на особенностях китайского письма, ему было бы легче защитить во II главе филолога XVII века Афанасия Кирхера от обвинения в том, что он без каких-либо оснований следовал «бредовым идеям» Гораполлона, писателя V века, и завел в тупик дешифровку египетского письма. Афанасий Кирхер, будучи знаком с китайской идеографической письменностью, полагал, что Гораполлон был вполне прав, когда в своем трактате о египетском иероглифическом письме объявил египетские иероглифы идеограммами, а не фонетическими знаками. Привлечение идеографического письма Китая содействовало бы лучшему осознанию автором того пути, каким шел Афанасий Кирхер при интерпретации иероглифических надписей Египта.
В основной части своей книги Э. Добльхофер обстоятельно излагает процесс дешифровки древних письменных систем Египта, Ирана, Южного Двуречья, Малой Азии, Угарита, Библа, Кипра, крито-микенского линейного письма и древнетюркской рунической письменности. Таким образом, здесь рассмотрены дешифровки почти всех забытых в течение веков письменных систем древности, за исключением очень немногих — например нумидийского алфавитного письма. Вероятно, это было отчасти обусловлено тем, что дешифровка этого письма в методическом отношении не представляла большого интереса. Действительно, наличие многочисленных личных имен в пуническо-нумидийских и латино-нумидийских билингвах дает возможность установить без больших трудов весь нумидийский алфавит. Кроме того, для исторической науки результаты этой дешифровки имели лишь небольшое значение. Так, согласно Фридриху, «нумидийские надписи, как одноязычные, так и многоязычные, ограничиваются перечислением имен и не содержат каких-либо других данных»[6].
Добльхофер включил в свою книгу описание пути, которым пришел к «объяснению» хеттских клинописных табличек знаменитый чешский ученый Б. Грозный. Термином «объяснение» Добльхофер обозначает процесс установления неизвестного языка, на котором составлен текст, зафиксированный письмом, уже известным[7], в противоположность дешифровке, имеющей целью определить не только язык, но также и письмо какого-нибудь древнего текста. Правда, нужно отметить, что Добльхофер не вполне последовательно применяет предложенный им термин «объяснение». Действительно, в самом начале V главы (стр. 180) он правильно противопоставляет «объяснение» хеттских клинописных текстов «дешифровке» хеттского иероглифического письма, а далее (стр. 207) заявляет, что чтение Грозным одного предложения в хеттском клинописном тексте стало «краеугольным камнем дешифровки», и сопоставляет это чтение с дешифровкой Шампольона и Гротефенда.
2
Специально истории дешифровок посвящена талантливо и живо написанная книга покойного проф. Б. В. Казанского, однако она предназначались для детей; см., Б. В. Казанский,
3
Ж-Ф. Шампольон,
5
И. Фридрих,
7
И. Фридрих применяет термин «Deutung» («толкование») для установления языка текста, письмо которого известно. И. М. Дунаевская в своем переводе книги Фридриха передает этот термин словом «интерпретация».