– Бабушка, а можно, я пойду? – заныл Ваня, понявший, что ничего интересного его сегодня не ждет.
Лидия Семеновна строго посмотрела на внука:
– Нет, ты провинился.
– Ну, я же не специально…
– Меня это мало волнует! – отрезала бабка.
– Ну, пожалуйста! Меня Жорка ждет!
– Ваня, сядь! – строго отрезала Изольда Сергеевна. – И изволь слушаться старших! Вот если бы ты пришел на обед вовремя, то и пошел бы сейчас гулять. А теперь сядь рядом с бабушкой и не ной!
Ванюшка тяжело вздохнул и опустился на стул.
– Какая она строгая, – прошептала Мариша Гале на ухо.
– Еще какая! Она была учительницей младших классов. Я сама у нее училась! Боялись мы ее – сил нет! За километр обходили, если видели ее в другом конце деревни. А сейчас нормально общаемся. Она ничего тетка-то. Не постоянно сердится, еще и чувство юмора имеет!
– Я вам расскажу еще одну историю, в которой были замешаны темные силы, – откашлялась Изольда. – Кстати, наша Женечка стала их жертвой!
– Какая Женечка? – спросила Люда.
– Темникова.
– А разве с ней что-то случилось?
– Случилось. Правда, давно.
– А почему я не знаю?
– Младшее поколение вряд ли в курсе Женечкиной истории. Она ее не афишировала, а вы, молодежь, не интересовались. После того случая Женя уехала из деревни и долгое время жила в городе. А вернулась лет пять тому назад, наверное.
– Так что же за история такая, Изольда Сергеевна, рассказывайте скорее, – простонала Елена.
Мариша скосила глаза. Лена смотрела на рассказчицу горящими глазами. Рядом с ней в расслабленной позе сидел Платон. Парень уже переоделся, привел себя в человеческий вид. Даня крутился у отца на коленях, убегать на улицу не спешил.
– Слушайте! – торжественно провозгласила Изольда и зачем-то вытаращила глаза. – Это произошло почти четверть века тому назад. Женя тогда только окончила школу и готовилась отпраздновать свой первый выпускной бал. В тот год у нас выпускалось восемнадцать человек, шесть девочек и двенадцать мальчиков.
К балу стали готовиться задолго до начала. Разрабатывали программу концерта, придумывали наряды, сочиняли стихи. Решили провести этот праздник так, чтобы он запомнился на всю жизнь! Сначала мы планировали торжественную часть – с речами, поздравлениями, потом бал и выбор самой красивой пары вечера, а в самом конце – маскарад. Решено было нарядиться героями разных сказок и попробовать угадать, кто есть кто.
Подготовка шла полным ходом, когда накануне праздника ко мне вдруг прибежала одна из местных жительниц и потребовала отменить концерт. Я осторожно поинтересовалась, почему мы должны это сделать, и узнала такую вещь. Якобы эта посетительница видела знак: на концерте, мол, произойдет что-то нехорошее. Я потребовала объясниться конкретнее, но она категорически отказалась. Я решила, что бабка выжила из ума – а ей было уже под девяносто, – как вдруг она заявляет: «Хорошо, я скажу, но вы об этом никому не говорите, зверь не любит, когда о нем судачат». Сначала я даже не поняла, о чем она лепечет, но бабка начала рассказывать, и у меня мурашки побежали по коже!
Надо сказать, что бабка эта присутствовала при смерти Антонины, знахарки, предсказавшей появление зверя в новом облике. И время от времени выдавала некоторую информацию, касавшуюся последних слов Тони. Она уже стала путаться в своих словах, на ее рассказы перестали обращать внимание. Но меня эта старуха напугала. Она рассказала, что нынешней ночью увидела сон…
«Как будто все небо среди ночи осветилось ярким заревом, стало светло, как днем. Все птицы выстроились в небе в одну линию, ветер стих, ни один листик не трепыхался на деревьях. И вот из-за облака показалось страшное лицо со светящимися глазами и длинными клыками и посмотрело на меня жутким взглядом! Я буквально приросла к месту. Лицо продолжало буравить меня глазами, а потом… вдруг громко захохотало. И таким жутким был этот хохот, что я оцепенела от ужаса!
Внезапно откуда ни возьмись у меня появились силы, я дернулась и… проснулась. Смотрю – вокруг темно. Лишь из-за туч выглядывает луна, тишина стоит прямо-таки звенящая. Я подошла к окну и чуть не закричала. За забором около калитки стояла прозрачная фигура. Я присмотрелась, смотрю – Антонина! Глядит на меня так строго и качает головой. Я закрыла на мгновение глаза, а когда открыла – она уже сгинула. И так меня все это потрясло, что я до утра не смогла заснуть. Все сидела и думала, что бы это могло значить…»
Старуха замолчала, а я некоторое время даже сказать ничего не могла. Дар речи потеряла, – продолжила Изольда. – А старуха смотрит на меня – так проницательно – и молчит.