Только в шестнадцать Катрин прочла первую вещь матери, ту самую, которая и сделала из сочиняющей разные истории провинциальной девочки писательницу Ноэль Дюран.
Катрин была потрясена, она не могла сказать, что произвело на нее тогда большее впечатление: сюжет или тот ураган неподдельных, ярких, заразительных эмоций, которые вызывала книга. Катрин не могла поверить, что вся эта буря чувств рождена талантом ее всегда сдержанной, даже суровой матери.
Катрин помнила, как, закончив чтение ночью, она влетела в мамину комнату, кинулась Ноэль на шею, захлебываясь, пыталась рассказать, какое впечатление произвела на нее книга. Катрин чуть не плакала от захлестывающих ее эмоций. Однако в ответ она наткнулась лишь на снисходительную улыбку.
— В таком возрасте все чувствуют одинаково, — ровным голосом отозвалась Ноэль, — я просто смогла эти чувства записать, только и всего.
— Но твои герои, сюжет — это же просто потрясающе! Все так… живо! Я будто говорила с подругой, и эта подруга — ты! — радостно воскликнула Катрин.
— У меня было слишком буйное воображение, но все это юношеские бредни, — усмехнулась ее мать. — Выдумки. Чувства эти лишь иллюзии, яркие фантики, в которые заворачивают настоящие переживания, и в семнадцать мы только мишуру и замечаем.
— Ты хочешь сказать, что все написанное неправда, подделка, просто поучительная история, вроде как сказка? Ты не переживала этого на самом деле? — Катрин смотрела на мать так, будто та обманула ее, поманив чем-то истинным, а потом показав фигу.
— Не помню, детка. Наверное, что-то и было, но теперь это все неважно. — И Ноэль взялась за чтение каких-то бумаг из благотворительного комитета.
…Катрин тогда горько плакала, потому что поняла, что уже, наверное, никогда не сможет говорить с матерью на равных. А ведь она так надеялась сломать разделяющую их ледяную стену, когда прочла роман.
Несмотря на это разочарование, Катрин прочла тогда все, что было написано Ноэль, в том числе и «Птицелова». Это была банальная на первый взгляд история любви, разрушенной ревностью. Героиня «Птицелова» — молодая женщина, узнав, что ее возлюбленный изменяет ей, пытается всеми силами сохранить их любовь. При незамысловатом, казалось бы, сюжете роман захватывал с первых же страниц благодаря тонкому психологизму. Все оттенки чувств героини, мечущейся между желанием во что бы то ни стало сохранить отношения с любимым человеком и постоянным недоверием ему, подозрительностью и ревностью, были описаны с тончайшими нюансами и глубоким проникновением во внутренний мир персонажей. Конечно, в свои шестнадцать лет Катрин не смогла полностью оценить тонкую игру эмоций и осталась тогда почти равнодушной к судьбе героини, которая покончила с собой, когда ее любимый в конце концов ушел к другой…
И вот сегодня, после слов юной Моник о возможном существовании прототипа героя и участия ее матери в подобной истории, Катрин вдруг поняла, что маленькая журналистка, возможно, права. Быть может, в жизни Ноэль была такая же любовь, всепоглощающая страсть? И, потеряв ее, она осталась существовать с выжженной душой, и ничто другое уже не могло заполнить ту эмоциональную пустоту, которая стала ее вечной спутницей. Может быть, именно поэтому она навсегда осталась равнодушной ко всему, что происходило в ее жизни после этой истории, в том числе и к любви отца, и к судьбе и чувствам своей дочери. Может, именно из-за этого она и ушла из жизни так рано?..
Дождь прекратился, солнце начало пробиваться сквозь тонкую пелену влаги. Катрин решительно вытерла слезы. Похоже, пришло время самой узнать правду. Она должна это сделать, должна найти того человека, который мог быть прототипом героя «Птицелова», если, конечно, он в действительности существует. Только тогда она сможет наконец понять и, может быть, простить свою мать, о чем та просила ее в последние мгновения своей жизни. Она хочет этого, и она это сделает.
Глава 3
Вернувшись домой, Катрин стала решать, каким образом можно было бы осуществить задуманное. Беспокоить расспросами отца ей не хотелось, да и вряд ли он рассказал бы даже своей дочери что-нибудь бросающее хоть малейшую тень на образ Ноэль Дюран, его покойной жены и матери Катрин. А если история, описанная в «Птицелове», действительно произошла, то, была ли Ноэль ее участницей или лишь свидетельницей, это все равно делало ее женщиной, отвергшей многие условности и даже приличия.
Катрин решила, что ей необходимо найти людей, которые могли быть свидетелями событий, описанных в романе. Причем ясно было, что искать их следовало не в кругу парижских знакомых и друзей Ноэль того времени, которые, по всей видимости, тоже знали совсем немного. Иначе в той лавине информации, которая прошла в прессе после смерти писательницы, непременно появился бы намек на события, описанные в «Птицелове». Значит, нужно было искать случайных людей, встречавших мать Катрин в периоды ее уединения, исчезновения из столицы. Прежде всего нужно было понять, куда же она уезжала тогда довольно регулярно.
Катрин знала, что у Ноэль был домик где-то в горах на юге страны, но где находилось это убежище, еще предстояло выяснить. И тут Катрин пришла в голову самая простая и естественная мысль: если описанные в «Птицелове» события реальны, то, возможно, и те места, где они происходили, также описаны в романе документально.
Катрин вспомнила, что один экземпляр «Птицелова» должен был находиться где-то среди так и не распакованных вещей, которые она забрала из родительского дома, переезжая на нынешнюю квартиру. При тусклом свете единственной лампочки в кладовке она отыскала картонную коробку, набитую книгами. Не церемонясь, Катрин выкладывала на пыльный пол старые учебники, какие-то издания кулинарных серий и наконец добралась до романа в суперобложке, немного надорванной по углам.
Не в силах справиться с любопытством, она тут же присела на сваленные кучей старые диванные подушки, раскрыла книгу наугад и начала читать.
«Заходящее солнце придавало глади озера неповторимый розовый оттенок, резко контрастирующий с густо-фиолетовыми тенями гор, стеной встававшими по обеим сторонам перевала. Лед на вершинах…»
Катрин быстро переворачивала страницы в поисках хоть какого-нибудь названия города или деревеньки, пока не наткнулась на описание центра южного городка.
«Город утопал в цветах. Даже перила моста, соединяющего средневековый центр с более современной ратушной площадью, были увиты побегами вьюна, зелень листьев которого была почти незаметна среди кричаще-ярких соцветий. Они остановились на самой середине моста, откуда лучше всего был виден небольшой островок в излучине реки, где стояла старинная городская тюрьма, по иронии судьбы ставшая сейчас главной городской достопримечательностью. Она почувствовала, как его рука легко ложится ей на талию, пробираясь под легкую блузку. Мягко изогнувшись…»
Катрин прекратила чтение. Вот и первое указание. Она узнала город. Это Анси.
Конечно, существовало множество вполне рациональных «но», способных перечеркнуть все ее доводы. Ноэль могла поместить своих героев куда угодно, в любую известную ей среду, в любой город, не имеющий никакого отношения к событиям, происходившим в ее собственной жизни. Но какое-то неясное, смутное чувство подсказывало Катрин, что если история, описанная в романе, действительно происходила, причем именно с Ноэль, то она не стала бы менять место действия. Слишком уж сильной была психологическая часть романа, слишком драматичными события, слишком достоверны и убедительны детали, чтобы отрывать их от сцены, на которой они родились.
Катрин задумалась. После смерти Ноэль она отказалась пересматривать ее архив, и все бумаги остались в доме отца. Девушка поняла, что ей все-таки придется его побеспокоить. Ей очень не хотелось говорить отцу об истинной причине своего интереса к личным документам матери, и она решила прикрыться так и не состоявшимся интервью «Литературному журналу». Сказала, что журналистов якобы интересуют какието наброски к повестям и эссе, которые она хочет найти в бумагах матери. Отец довольно равнодушно отнесся к объяснениям и, когда Катрин на следующий день приехала к нему, просто оставил ее в комнате матери.