Все наши танки окопались в земле. За левым флангом следила рота тридцатьчетверок. Они уже тогда прославились подвижностью, крепостью брони.
Лёгкие танки были сосредоточены в центре. Только по особому приказу, если вражеская пехота прорвётся через окопы, они могли вылезти из укрытий, вести бой на открытой местности. Броня на них была не толстая. Снаряды прошивали их насквозь. И с танками врага сражаться они не могли.
Но вот кончилась вражеская артподготовка. Один наш танк горел. Экипаж успел выбраться из него. Внутри танка взорвались снаряды. Толстый чёрный столб дыма вытянулся в небо.
– Уже все наши позиции были затянуты пылью. От леска окопы не были видны. И вот выползли из-за холмов танки. Казалось, они не спешили, сворачивали влево и вправо от дороги. За ними шли солдаты. И вдоль скатов холмов побежали их фигурки. Видно было, как начали рыть окопы, а наблюдатели устанавливали стереотрубы. У нас стояло полное молчание. Комбат Король наметил четырёхсотметровый рубеж. Ждали, когда танки достигнут его…
Танки врага подошли метров на восемьсот, вдруг разом взревели. Стреляя на ходу, устремились к центру наших позиций.
Начался бой.
Хотя секунды в бою имеют решающее значение, но только рукопашные схватки кончаются быстро. Обычно же секунды складывались в долгие минуты и часы. Этот первый бой нашей бригады длился около двух часов. Едва передние танки достигли четырёхсотметрового рубежа, разом ударили наши танки и тяжёлые KB первого батальона. Они ударили в центр наступающих, где танки шли плотнее. Две вражеские машины сразу же загорелись. Немецкие наблюдатели мигом засекли наши огневые точки. И заметили, что на правом фланге, где дорога огибает овраг, пушек наших нет. Несколько танков устремились к повороту. На ходу обстреляли поворот дороги, видимо думая, что там мины. – Но мин, как ты помнишь, там не было. Однако едва две передние машины оказались на повороте дороги, ударили издали тяжёлые KB, которые прежде пристрелялись к этому месту. Передний танк развернуло, пушка его опустилась. Второй хотел обойти его. Подставил бок сорокапятке в лощине. Она дважды шлёпнула по гусеницам, разбила их. И оба танка остальным перекрыли дорогу…
Враги сразу не могли сообразить, что происходит. Два танка, шедшие следом, попытались оттолкнуть с дороги подбитый, но тут же загорелись. Возможно, этот эпизод и решил исход первого боя. Отделение наших пулемётчиков выскочило из лощины. Бойцы залегли за бронёй вражеских машин. Стали сбоку строчить по пехоте. Пехота залегла. Танки врага остановились, попятились. На правом фланге и в центре атака захлебнулась. На левом фланге четыре машины проскочили через наши окопы. Но их пехоту мы отсекли. Две прорвавшиеся машины загорелись, две другие вырвались обратно.
– Грохот стоял, всё смешалось в дыму и в пыли. Были минуты, когда отдельным бойцам трудно было понять, что же происходит. Горели и взрывались танки, кричали раненые. Но каждый из нас чётко выполнял свою маленькую задачу, и, когда враги отступили, стало ясно, что атака отбита.
Смелость и расчет силу ломят
Но ещё не рассеялись пыль и дым, снова налетели самолёты. Десять штук. С первого захода сбросили бомбы и улетели, появились новые. Сколько заходов сделали самолёты, никто не мог сосчитать. Всем казалось: самолёты повисли над позициями и бомбят. Это был настоящий ад. Но бомбы врага сыпали не по целям, а в облако дыма и пыли, покрывшее позиции. И хотя ветра не было, облако чуть сместилось. Много бомб упало в стороне от окопов.
– После бомбёжки опять начала садить их артиллерия. Так уж у немцев по расписанию положено было, – рассказывал дедушка. – Нам некогда было ремонтировать свои сильно покалеченные танки, мы даже внимания на них не обращали. Один мой тягач разбило снарядом. И мы с Колосовым и Василичем на другом подвозили к окопам снаряды. Пушкари одно кричали: «Снарядов, снарядов!..»