Закон разрешает судье проводить допрос обвиняемого с применением пыток, если есть достаточные доказательства его виновности. Один из основополагающих принципов китайского Уложения о наказаниях состоит в том, что человек не может быть осужден до тех пор, пока не признается в своем преступлении. Дабы закоренелые преступники не смогли избежать наказания, отказываясь сделать признание даже при неопровержимых доказательствах их вины, законом негласно допускались различные методы суровых пыток, хотя официально они были запрещены. Однако если человек умирал во время «Великой пытки» — как ее называли в Китае, — а в ходе дальнейшего расследования выяснялось, что он был невиновен, то судья и все причастные к этому делу исполнители могли также получить высшую меру наказания.
Допустимыми средствами пыток считались: порка легким хлыстом по спине, битье бамбуковыми палками по задней стороне бедер, зажимание в тиски запястий и лодыжек и хлестание по лицу кожаными ремнями. Каждая бамбуковая палочка на столе судьи устанавливала определенное количество ударов палок. Если судья приказывал стражникам подвергнуть обвиняемого такой пытке, то бросал на пол соответствующее количество палочек, а начальник стражи следил за тем, чтобы стражники выдали правильное число ударов.
Когда обвиняемый признавал свою вину, судья выносил ему приговор в соответствии со статьями Уголовного кодекса. Еще несколько десятилетий тому назад в Китае действовало Уложение о наказаниях, история коего восходит к 650 году. Это потрясающе интересное и впечатляющее сочинение и вместе с тем — превосходный образец свода законов. Его достоинства и недостатки были надлежащим образом проанализированы известным знатоком китайских криминальных законов, бывшим генеральным консулом в Китае сэром Чалонером Алабастером, сделавшим следующие выводы: «Что касается Уголовного кодекса Китая, то разрешение пыток при допросах арестованных является недостатком, на который невозможно закрыть глаза. При этом наказания за предательство, измену и отцеубийство просто чудовищны, как и нельзя найти слов в защиту таких наказаний, как деревянный воротник или переносной позорный столб. При этом само Уложение о наказаниях — в части судопроизводства — является бесконечно более четким и грамотным, чем наша западная система, и распространенное мнение о том, что китайские законы являются варварским и жестоким извращением, весьма далеки от истины» («Записки и комментарии к китайскому Уголовному кодексу», Лондон, 1899).
В рамках статей закона судье были предоставлены самые широкие полномочия. Он не был так строго ограничен поисками судебного прецедента, как наши судьи. Кроме того, судья своей властью мог приказать привести в исполнение все наказания, за исключением смертной казни, которая должна быть ратифицирована императором.
Как уже было замечено, положение истца и ответчика в суде были одинаково тяжелы. Ни жалобщику, ни обидчику не полагалось иметь защитника, они также не могли представлять своих свидетелей. Вызов таковых являлся привилегией суда.
Только лишь писцов — профессиональных составителей жалоб — можно в какой-то мере сравнить с нашими адвокатами, но такое занятие не считалось в китайском обществе особенно почтенным. Обычно студенты, провалившие литературные экзамены и тем самым потерявшие возможность получить назначение на хорошую должность, становились такими писцами и зарабатывали себе скудные средства к существованию, составляя письменные жалобы или возражения ответчиков за ничтожное вознаграждение. Некоторые из них имели обширные знания в области закона и судопроизводства и, умело изложив дело, могли зачастую косвенно помочь своим клиентам. Но их труд ценился невысоко, и суд обычно игнорировал подобные петиции, поэтому ни в одном из китайских детективных романов вы не встретите героя, подобного знаменитому Перри Мейсону из романов Эрла Стэнли Гарднера.
Вышеизложенное может на первый взгляд создать впечатление, будто китайская судебная система является некой пародией на правосудие. Однако на самом деле она, не касаясь частностей, отлично работала на протяжении многих веков. Хотя автор нашего романа жил в XVIII веке и описывает он современную ему судебную систему, она по существу является той самой системой, которая действовала во времена династии Тан (618-907 гг.), а именно в то время и разворачивается действие данного романа. За десять последующих столетий сам судебный процесс почти не изменился, что подтверждает соответствующая иллюстрация, скопированная с оригинального рисунка на свитке эпохи Тан: судья восседает за высоким столом, по бокам стоят помощники, а жалобщик и ответчик — перед столом ниже их.