– Но ведь когда-то были целые горы угля и кокса, и они продавались совершенно свободно? – Джулия сказала так, как будто речь шла не об Англии, а о какой-то диковинной заморской стране.
– Да, и причем по дешевке.
– И кто угодно мог пойти и купить все, что хотел, без карточек и ограничений? Неужели тогда всего было полно?
– Да, дорогая. И топливо было любого сорта и любого качества, а не как сейчас, только камни и сланец.
– Эх, жили же люди! – с завистью произнесла Джулия.
Мисс Блэклок улыбнулась:
– Мне тоже приходят на ум такие мысли, когда я оглядываюсь назад. Но ведь я старуха. И естественно, мое время кажется мне самым лучшим. Но вам, молодым, негоже вести подобные речи.
– Я тогда могла бы не работать, – продолжала, не слушая тетку, Джулия. – Сидела бы себе дома, составляла цветочные букеты и писала письма… Почему тогда писали столько писем? Кому?
– Всем тем, кому ты сейчас звонишь по телефону, – лукаво прищурилась мисс Блэклок. – Хотя мне, честно говоря, не верится, что ты умеешь писать, Джулия.
– Да уж конечно, я не следую «Полному руководству по написанию писем», которое раскопала тут у вас на днях. Это прелесть что такое! Представляете, там даже дают советы, как достойно отказать вдовцу, если он просит твоей руки.
– И тем не менее вряд ли тебе удалось бы всю жизнь пробездельничать. У людей и тогда было много разных обязанностей, – сухо сказала мисс Блэклок. – Впрочем, я мало сведуща в светской жизни. Нам с Банни, – она одарила Дору Баннер нежной улыбкой, – рано пришлось отправиться на биржу труда.
– О да, очень рано! – поддакнула мисс Баннер. – Господи, каких гадких, отвратительных детей мне пришлось обучать! Никогда их не забуду. Летти, правда, оказалась умнее меня. Она проникла в деловой мир, стала секретаршей финансового воротилы…
Внезапно открылась дверь, и вошла Филиппа Хаймес, статная, красивая, спокойная женщина. Она удивленно огляделась по сторонам:
– Здравствуйте! А вы что, гостей ждете? Почему мне ничего не сказали?
– Это невероятно! – воскликнул Патрик. – Филиппа не знает! Бьюсь об заклад: она единственная женщина в Чиппинг-Клеорне, которая ничего не знает!
Филиппа вопросительно взглянула на него.
– Узрим мы вскоре, – Патрик театрально взмахнул рукой, – убийства сцену!
Филиппа Хаймес слегка удивилась.
– Вот это, – Патрик указал на хризантемы, – похоронные венки, а оливки и сырные палочки символизируют поминальное угощение.
Филиппа перевела вопросительный взгляд на мисс Блэклок.
– Это шутка? Вы же знаете, я начисто лишена чувства юмора.
– Да, это очень гадкая шутка! – взволнованно ответила за Летицию мисс Баннер. – Мне она совершенно не нравится.
– Покажи объявление, – велела ей мисс Блэклок. – А я пойду загоню уток. Уже темно. Им пора домой.
– Давайте я схожу, – предложила Филиппа.
– Что ты, дитя мое! Ты отдыхай, на сегодня твоя работа закончена.
– Тогда давайте схожу я, – вызвался Патрик.
– Нет-нет, ни в коем случае! – решительно возразила мисс Блэклок. – В прошлый раз ты плохо задвинул засов.
– Летти, дорогая, позволь мне пойти! – взмолилась мисс Баннер. – Честное слово, я с удовольствием! Вот только галоши надену и кофту… Ах, куда же она запропастилась?
Но мисс Блэклок, улыбаясь, уже выходила из комнаты.
– Дохлый номер, Банни, – ухмыльнулся Патрик. – Тут энергия бьет ключом. Тетушка не выносит, когда что-нибудь делают за нее. Она везде хочет поспеть сама.
– Да, она очень самостоятельная, – поддакнула Джулия.
– Хотя ты, если не ошибаюсь, не предлагала ей своих услуг, – подколол Джулию брат.
Девушка лениво улыбнулась.
– Ты сам только что сказал, что тете Летти нравится со всем справляться самой. И потом, – она вытянула вперед изящную ногу в тонком чулке, – я же надела свои выходные чулки.
– Смерть в шелковых чулках! – патетически воскликнул Патрик.
– Не в шелковых, кретин, а в нейлоновых.
– Это не так красиво звучит.
– Послушайте, может, кто-нибудь объяснит мне, – жалобно сказала Филиппа, – почему здесь столько говорят о смерти?
Все загалдели, перебивая друг друга, хотели показать ей «Газету», но не смогли – Мици унесла ее в кухню.
Мисс Блэклок вернулась через несколько минут.
– Так, – она бросила беглый взгляд на часы, – значит, у нас все готово. А времени – двадцать минут седьмого. Ну что ж, теперь одно из двух: или сейчас к нам пожалуют гости, или я совершенно не понимаю своих соседей.