Все, что наметили триумвиры, было осуществлено. Цезарю еще на пять лет продлили его полномочия в Галлии и предоставили право на увеличение своих войск до десяти легионов. Испанские провинции достались Помпею, а Крассу наместничество в Сирии, где ему предоставлялось право «в неограниченном количестве набирать войска среди граждан и среди союзников, а также вести войну и заключать мир с кем пожелает».
Красс не скрывал своей радости, считая, что, наконец, получил власть и неограниченные возможности для обогащения. В кругу близких Красе говорил о будущих завоеваниях. Войну Помпея против Митридата он называл детскими забавами. Сам Красе мечтал о войне с парфянами, претендовавшими на господство в Сирии. Войну с парфянами он считал славной, легкой и выгодной.
— А завоевав парфян, — заявлял Марк Красс, — я пройду до земель бактрийцев, индийцев и до моря за ними…
Красс стал готовиться к отъезду в Сирию и предстоящей войне с парфянами. Зимой 55/54 г. до н. э. он прибыл в Брундизий. Погода стояла скверная, море было неспокойно. Однако он отдал приказ кораблям отплыть, взяв на борт часть войска. Буря погубила много судов.
Сам консул с остальными войсками двинулся сушей, через Балканы.
Когда Красс начал поход, ему перевалило уже за шестьдесят, а выглядел он значительно старше своих лет. Он был лыс и глуховат.
— Поздновато собрался старик в поход, — шептались солдаты.
Достигнув Сирии, Красс двинулся в Месопотамию. Ему удалось легко переправиться через реку Евфрат. Ряд городов добровольно подчинился римлянам, и только один — Зенодотия оказал сопротивление. После непродолжительной осады город был взят, разграблен, а жители проданы в рабство.
Солдаты провозгласили Красса императором. Он принял этот титул, хотя разорение Зенодотии было слишком ничтожным военным подвигом. Многие говорили:
— Красс не надеется совершить более крупных подвигов, а потому торопится и довольствуется малым.
Наступила осень. Марк Красс, оставив в захваченных городах Месопотамии гарнизоны — около семи тысяч человек, с остальными силами возвратился в Сирию. Это было его крупной ошибкой. Красе потерял драгоценное время, и противник сумел лучше подготовиться к борьбе с ним. Консул же, зимуя в Сирии, вел себя не как полководец, а как коммерсант. Он не готовил солдат к предстоящим битвам, а подсчитывал доходы с покоренных городов. В течение многих дней он взвешивал сокровища храма богини Атаргатис из Гиерополиса. Говорили, что за эти месяцы Красе успел также ограбить храм в Иерусалиме. Он увез оттуда деньги и всю золотую утварь. Все это вызывало различные толки и насмешки со стороны солдат над своим военачальником. Ранней весной римские войска стали готовиться к выступлению в поход. К Крассу прибыли послы парфянского царя, которые обратились к нему со следующими словами:
— Если войско, которое идет на нас, послано римским народом, — сказали послы, — то мы поведем жестокую и непримиримую войну. Если же ты, Красе, начал поход сам, ради своей выгоды, то царь Парфии не начнет военных действий. Жалея твою старость, он позволит увести римских солдат, которых ты оставил в городах Месопотамии.
В ответ на это Красе гордо заявил:
— Я не дам царю ответа сейчас. Я дам ему ответ в Селевкии. (Селевкия большой город и одна из столиц парфянского царства.)
Глава парфянского посольства засмеялся. Он протянул Крассу свою руку ладонью вверх и сказал:
— Скорее на ладони вырастут волосы, чем ты, Красе, увидишь Селевкию!
Началась война с Парфией, этой огромной державой, раскинувшейся от Персидского залива до Каспийского моря. К Крассу прибыли римские беглецы из Месопотамии, которые рассказали о вторжении парфян, об их силе и многочисленности:
— От них нельзя убежать!.. — Их нельзя догнать, они неуловимы!.. — Их стрелы пробивают самые прочные доспехи… — Парфянские стрелы невидимы в полете…
Многие советовали Крассу не спешить, а прежде тщательно изучить положение, разузнать о враге как можно больше. Говорили и о дурных предзнаменованиях. Древние римляне перед всяким походом гадали по полету птиц, по внутренностям жертвенных животных и верили, что так можно узнать волю богов.
Но Красс никого не желал слушать. Он отказался отсрочить выступление. Отказался он последовать и совету армянского царя Артабаза, который прибыл, приведя с собой шесть тысяч всадников, и обещал дать еще помощь, если Красс пойдет через Армению.
— Горы моей родины, — говорил Артабаз, — удобны и безопасны. Там не может развернуться конница парфян.
Красс был доволен предложением царя, но покачал головой: