Но реальность вынудила страну прибегнуть к другим альтернативам. Первые государственные деятели послевоенной Германии, в первую очередь президент Теодор Хайс и канцлер Конрад Аденауэр, боялись советизации страны и “социализации” промышленности подобно той, что происходила в зоне советской оккупации, тем более что “план Маршалла” на практике уже позволил сделать ощутимый сдвиг в восстановлении экономики. Однако в знак несогласия с “американизацией” страны многие писатели ушли во внутреннюю эмиграцию, а Генрих Белль, Ганс Магнус Энценсбергер, Альфред Андраш и Альфред Деблин просто эмигрировали.
В Германии тем временем, после проведения валютной реформы, активно шло развитие рыночной экономики, которая была скорректирована экономистом Альфредом Мюллером в “социальную рыночную экономику” - дополнилась системой социальной защиты граждан. Эта модель завоевывала все больше сторонников. Но в 1996 году, через тридцать лет после ее реализации, дискуссия об оправданности “коммертизации” страны возникла именно потому, что аналитики стали все чаще констатировать: годы экономического подъема страны стали разрушительными для ее духовности. Эту проблему и пытается осмыслить литературный критик Хуберт Винкельс.
Прожив в Германии одиннадцать лет, совпавших с литературным периодом, который анализирует Винкельс, я часто вспоминаю высказывание Александра Бестужева: “Мечтательная, полуземная Германия, вечно колеблющаяся между картофелем и звездами. Германия простодушная до смеха и ученая до слез. Германия все объемлющая, все любящая, все знающая”. Много воды утекло с тех пор из рек Германии. Но в основном она осталась верной этой характеристике отца декабристов Бестужевых, несмотря на то, что идея философа Освальда Шпенглера о смерти духа в технотронной цивилизации вспоминается сегодня куда чаще…
В статье “Категория прекрасного и рынок” с подзаголовком “Куда стремится литературная критика”, предваряющей анализ книг десятилетия, Хуберт Винкельс анализирует положение, сложившееся в условиях рынка. Всем ходом своих рассуждений он показывает, что к началу 90-х годов резко снизилось число критических работ о подлинно художественной литературе, а защитники развлекательного чтения перешли в генеральное наступление и достигли апогея. На литературном рынке стал превалировать тип критика как агента рынка, который знает стоимость товара и величину издержек книжного издательства и, учитывая все это, выступает в печати. Такого рода критик приспосабливается к невзыскательному вкусу читательского большинства и принимает облик культуртрегера-популиста. Это новое явление, порожденное рынком. Классическая критика с ее приматом эстетического анализа с позиций поэтики отходит уже не на второй, а на задний план.
Ориентация на книжный рынок привнесла в критику соответствующие жанры: интервью, литературный портрет, заметки на полях, отзывы в форме “pro” и “kontra”. Эти формы особенно любят в еженедельниках, иллюстрированных журналах для массового читателя и ежедневных газетах. Все они подчинены одной цели: привлечь внимание к успешной персоне, но не к яркой личности.
Не подверженными влиянию рынка, независимыми от него остаются лишь литературные дома, литературные бюро отдельных университетов и институтов, академии, фонды премий и стипендий. Именно они являются сегодня учреждениями, способными вырабатывать у читателей внутренний иммунитет против потребительства, китча, развлекательности.
Статьи Винкельса о четырех писателях: Ральфе Ротманне, Патрике Роте, Лиане Дирк и Вольфганге Халбиге - составили первый раздел “Литература, достойная похвалы”. Ральф Ротманн очень быстро был признан писателем “социальной сферы”: в поле его внимания Рурский бассейн, жизнь людей промышленного края. Изнуряющая работа, тяжелый быт, наркомания, культ шнапса, потребление которого стало здесь чуть ли ни единственным времяпрепровождением, - Ротманн проклинает эту заземленность, через метафору, аллегорию, символический образ раскрывая содержание понятий “подлинное наслаждение” и “опустошенность”. В этом он приближается к идеалам немецкого романтизма. Патрик Рот, живущий в Лос-Анджелесе недалеко от Голливуда, поглощен миром кино. В своих киноновеллах он чистой воды романтик, с мечтательно-возвышенным умонастроением создающий ситуации, близкие по сути к библейским, с христианским лейтмотивом жертвы. Лиана Дирк обращается к проблеме педофилии, и Винкельс анализирует ее романы о насилии в семье не под безоценочным углом психоанализа, к которому мы все уже привыкли, а с позиции нравственности. Поэтом индустриального апокалипсиса назвал Винкельс Вольфганга Хилбига, сравнив его энергию отрицания с кафкианской.