Наконец, признание в ходе научной дискуссии одной из сторон своих ошибок хотя и интерпретируется как победа субъектов и поражение объектов критики, но фактически такое событие является общей победой искренних сторонников истины. В политических же конфликтах успех одного лагеря, даже будучи достигнут мирными и ненасильственными средствами, по самой своей сути означает поражение уступивших. И в том числе поэтому на разных континентах и от античности до современности приходится наблюдать, как при обострении общей ситуации различия в мировоззрении превращаются для участников меж- и особенно внутригосударственных конфликтов в самодостаточное основание для взаимного физического уничтожения.
Таким образом, главный вектор внутринаучной борьбы идей состоит в перетягивании сомневающихся на сторону объективного и надёжно доказанного знания, и этот процесс, при всех случающихся отступлениях и издержках, является несомненно позитивным. А вот в идейных баталиях, сопровождающих политические конфликты, единомыслие если и может быть достигнуто, то разве что за счёт полного истребления одной из противоборствующих сторон. Поэтому применительно к научным дискуссиям можно и должно ставить вопрос о поиске средств повышения их эффективности, тогда как “оптимизация” государственно-классовой идеологической борьбы может состоять единственно в её полном изживании за счёт преобразования общества в бесклассовое и, соответственно, не-политическое.
С точки зрения исходно поставленной задачи – выявление путей оптимизации становления нового знания – вышеизложенное означает, что в современных условиях исследование, претендующее на полное соответствие такой задаче, должно идти по двум направлениям:
1) определение путей ликвидации капиталистической собственности и привлечения к управлению производством всех дееспособных членов общества.
2) Определение оптимальных форм организации инфраструктуры науки и собственно исследовательского процесса.
Соответственно, разработка первого направления предполагает анализ мировой экономической, политической и идеологической ситуации на предмет выявления наиболее перспективных средств и методов развития общества в целом и лишь постольку-поскольку – совершенствования такого частного аспекта современного бытия, как наука. Разработка же второго направления, очевидно, требует сосредоточения прежде всего на внутренних условиях производства идей и абстрагирования от конкретной общественно-политической ситуации. Ибо политико-экономическое устроение человеческого общежития, даже влияя на исследовательский процесс, в содержательном плане выступает для него как чисто внешний и абсолютно инородный фактор. Отметим также, что если преодоление политической реакции вовсе не гарантирует от внутринаучного мракобесия, то, с другой стороны, даже полное изживание мракобесов-И само по себе мало чем угрожает политическому доминированию держателей крупных капиталов.
Иными словами, два указанных направления являются в значительной мере независимыми, но именно поэтому взаимодополняющими по отношению друг к другу. Из чего, в свою очередь, следует, что исследования в рамках этих направлений должны дополнять друг друга, но именно поэтому изложение результатов этих исследований не может вестись параллельно, внутри одного текста. А если совсем попросту, то вывод будет такой, что описания методов борьбы с политическими и индивидуальными мракобесами, даже если они будут объединяться одним переплётом, всё равно должны быть сгруппированы в самостоятельные и обособленные разделы.
Поскольку же до сих пор мы касались в основном внутринаучных аспектов проблемы становления нового знания, то, с учётом всего вышесказанного, представляется логичным продолжить эту линию и сосредоточиться на выяснении специфики взаимодействия строго с мракобесами индивидуальными. (Ну а до вопросов стратегии и тактики политической борьбы на современном этапе, возможно, дойдёт дело в каком-нибудь другом “переплёте”.)