2) Также во всеуслышанье, но уже с главным прицелом на своих сограждан и лишь постольку-поскольку на всех остальных, в лоб и обиняками намекать, что именно вышесказанное дивное процветание “цивилизованного мира” является предметом зависти и ненависти всевозможных тоталитарно-тиранических дикарей. И что перед лицом такой угрозы подлинные друзья свободы просто обязаны сплотиться в единый фронт для её отражения и поражения своих врагов в их логовах всеми средствами и до полной победы.
А если после этого обратиться к истории, то также достаточно быстро можно убедиться, что даже в тех случаях, когда от государства сохранилось не очень много письменных следов, в них почти наверняка найдутся упоминания об особых связях его правителей с небесами и о каких-нибудь зловредных соседях, в отношении которых всегда надо было быть начеку. Ну а страны с хорошо документированным прошлым тем более наглядно показывают, что для официальных идеологов рассуждения о неизреченном божественном совершенстве данного мирового и общественного устройства и призывы к единству и сплочённости народа перед лицом “Н-ской угрозы” во все времена и при всех режимах оставались одними из самых излюбленных тем.
Определённое отличие новейшей империалистической от всей предшествующей государственной пропаганды состоит лишь в том, что мотив внешней угрозы, ранее бывший абсолютным лидером в деле мобилизации масс на защиту своих правителей, за последние полвека уступает эту роль мотиву завидного благополучия подданных “свободного рынка”. Однако и эта, скажем прямо, малосущественная новация является не плодом творческих разысканий буржуазных агитаторов, а их вынужденной реакцией на изменение общей обстановки в мире.
Дело в том, что за всю историю человечества со времени появления первых государств и вплоть до последних десятилетий ХХ века мало кто из правителей мог похвастать повальным благоденствием своих сограждан. Зато ещё в первой половине ХХ века перспектива военного захвата и порабощения со стороны в том числе капиталистических соседей даже для ведущих европейских стран выглядела более чем реальной. И на таком фоне практически любая национальная власть, как бы трудно ни жилось её подданным, с полным правом могла заявлять, что в случае чужеземного завоевания всем придётся ещё хуже, и рассчитывать на активное противодействие супостату всех слоёв населения.
Но с появлением ядерного оружия и Североатлантического альянса перспектива традиционного завоевания, по крайней мере, для “западного мира” отходит в прошлое, поскольку единственной альтернативой мирному сосуществованию становится полное взаимное уничтожение. А с распадом СССР жупел “русских танков” перестаёт действовать даже на слабоумных, и его приходится окончательно сдать в архив. После чего, конечно же, начинаются энергичные поиски ещё какой-нибудь угрозы на замену исчезнувшей, однако ничего равноценного “руке Москвы” образца 1970-х годов в современном мире просто в принципе не обретается.
С другой же стороны, продолжающееся совершенствование техники, рост производительности труда и, соответственно, опасность превратить кризисы перепроизводства из циклических в перманентные побуждают буржуазию до известной степени пойти навстречу требованиям трудящихся и согласиться на рост “внутреннего потребления”. Плюс к тому развивающиеся технологии всё чаще начинают требовать для своего эффективного воплощения не просто гигиенически-нормальных, а поистине стерильных условий труда. И в сочетании с усилиями профсоюзных, а затем и экологических движений, всё это приводит к тому, что многие производства, ещё в конце XIX века по праву считавшиеся конвейерами смерти, во второй половине ХХ века обретают весьма пристойный вид либо переводятся в страны “третьего мира”. Так что было бы даже странно, если бы штатные и добровольные восхвалители капитала упустили из виду столь яркие, а главное, не вытащенные из рукава, но подаваемые самой жизнью козыри. А когда исчезает даже номинальная вооружённая угроза существованию Запада, то уполномоченным официозам поневоле приходится сосредоточиться на предоставляемых им “благах”, тогда как его миссия защиты от “ужасов коммунизма” отходит на второй план.
Правда, та же жизнь показывает, что всерьёз умиляться подобным маневрам могут лишь люди политически малограмотные либо лично заинтересованные. Но вместе с тем и даже немного раньше выясняется, что перенасыщение школьной программы отвлечённо-абстрактными сведениями не только помогает выявлять людей, способных к творческому осмыслению различных данных об окружающем мире (а затем привлекать их, как правило, на пожизненной основе в соответствующие научно-фундаментальные или прикладные подразделения). В качестве “бесплатного приложения” действующая в большинстве современных стран система образования обнаруживает замечательную способность отбивать всякий вкус к самостоятельному теоретическому анализу у тех, кто НЕ отбирается для работы, связанной с оригинальными исследованиями, а останавливается на средней ступени этой системы. Так что вместо невежд поневоле, невежд, признающих свою необразованность и сожалеющих о ней, – каковыми невеждами были при феодализме крестьяне и первые рабочие – формируемая капитализмом средняя школа начинает в массовом порядке готовить невежд самоуверенных и самодовольных, с добродушной или презрительной усмешкой поглядывающих на всякого рода “ботаников”, вздумавших заводить с ними речь о хоть сколько-нибудь сложных теоретических вопросах.