Досточтимейший епископ и светлейший курфюрст! Взываю я к Вашему преподобию, именем Господа Иисуса Христа удостойте творящееся Вашего отеческого попечения и внимания, всецело искорените помянутую книжицу и прикажите отпускающим грехи проповедовать по-иному…
Если Вашему преподобию будет угодно, соблаговолите посмотреть прилагаемые мной полемические тезисы, из коих Вы увидите, сколь неверно толкуется понимание отпущения грехов, хотя сами продавцы индульгенций воображают, что ими-де все бывает, как следует, улажено.
Ваш недостойный Сын Марти нус Лютер, августинец, известный доктор святого богословия»
Мартин Лютер родился и жил в стране, которую раздирали противоречия. На протяжении всего XV века другие европейские государства — Англия, Франция, Испания — укреплялись, прирастали новыми землями. Там торжествовала единая королевская власть, а вольница феодалов смирялась.
Иначе было в Германии. Глава Священной Римской империи по-прежнему правил ею номинально. В его подчинении не было имперских войск, общей казны, своего аппарата чиновников, тогда как князья, владевшие отдельными «лоскутками» империи, содержали свои армии, вели себя как независимые «царьки» и даже объявляли войну своему императору. В Германии не оказалось единого центра — такого, как Париж во Франции или Москва в русских землях. Исконные владения дома Габсбургов, правившего в то время страной, лежали на ее окраине и не могли стать опорой сильной монархической власти, сплотить империю воедино. Ее Север был тесно связан с северными и балтийскими странами Европы. Юг тяготел к Италии и потому являлся своего рода «вотчиной» папской курии.
В то время папство теряло власть над другими европейскими странами. Могущественные монархи зачастую с неприязнью смотрели на то, как богатства их подданных уплывали в Рим. Католическая церковь обходилась казне слишком дорого. Если бы ее можно было реформировать, если бы ее обряды можно было упростить!
Особенно страдала от поборов Германия, обязанная этим близостью к Риму и слабостью императора. Страна ждала перемен. И вот в различных уголках огромной, но раздробленной Германии, в различных сословиях немецкого народа появляются свои обличители папства и ниспровергатели устоев — профессор Виттенбергского университета Андреас Карлштадт и подмастерье Николай Шторх, филолог Иоганн Рейхлин и крестьянин Иосс Фриц, преподаватель латыни Томас Мюнцер и беглый монастырский послушник Ульрих Гуттен, рыцарь Франц фон Зиккинген и портной Иоанн Лейденский. Одни из этих самозваных вождей бунтовали крестьян и рудокопов, другие мечтали объединить свою страну под властью императора, третьи надеялись силой меча утвердить Царство Божие на Земле.
В свою очередь, доктор богословия из Виттенберга Мартин Лютер также дерзнул исправить христианство и освободить его от «этих главарей разврата, этих кардиналов, пап и всей своры римского Содома». Его твердость и уверенность в своей правоте увлекла многих немецких князей, мечтавших оградить свои владения от «сборщиков дани», рассылаемых Римом.
Выступление Мартина Лютера не решило проблем, стоявших перед страной. Он не сумел стать общенациональным лидером и сплотить вокруг себя все сословия немецкого народа. В разгар его борьбы с папой поднимают восстание рыцари, а затем начинается гражданская («крестьянская») война. Он не сумел объединить Германию — наоборот, она раскололась на католический Юг и протестантский Север.
Он сделал лишь то, что чаял, — дал им пульс к реформированию церкви. Ибо «спасение» человеку даруется от Бога и на пути к нему не нужны никакие посредники, молящиеся за грешную душу, не нужны пышные храмы, что якобы возвещают величие Божие, не нужны никакие индульгенции — эти «грошовые билеты в рай». Только вера спасает людей. И пошедшие за Лютером обрели эту веру, став той закваской, что породила новую — протестантскую (от латинского protestans — публично доказывающий) — церковь, догматы которой утверждались и доказывались неистовыми проповедниками XVI века.
Протестанты сами искали дорогу в рай. Своими делами они мостили ее. Для них материальный успех, достигнутый в жизни, — то бишь карьера и богатство, — стал пропуском «во всем открытый, протестантский, прибранный рай». Рачительный труд начал считаться добродетелью, той лептой, которую человек приносит Богу.
«Через протестантский образ жизни, примененный к потребностям и суровым добродетелям ремесла, христианская этика становится этикой деловых людей и служак» — пишет французский исследователь С.Московичи.
Романтическое презрение к скопидомам долго мешало заметить, что плоды этого напряженного труда исподволь достаются всем, постепенно повышая благосостояние нации. Скромный ручеек богатства, коего Лютер убеждал не чураться, превратился в полноводный поток, в изобилии орошающий страну «всеобщего благоденствия» — США, страну «истинного социализма» — Швецию и другие западные державы. Нетрудно заметить, что наиболее богатыми на Западе стали государства, где люди живут и, главное, трудятся по протестантским заповедям.
Виктор Брель
Лицом к лицу
Кисть руки и лицо- проводники космической энергии.
Судьба распорядилась так, что за прожитые годы пришлось увидеть и испытать самые невероятные вещи и, казалось, ничему новому не удивлюсь. Посудите сами. Был под бесконечным артобстрелом на передовой линии фронта. Чудом выжил во время интенсивной авиабомбардировки. Выкарабкался целехоньким в горах из-под снежного обвала. Перенес, устояв на ногах, сильнейшее землетрясение. Был в зоне извержения вулкана, в автомобильной катастрофе, в реанимации и так далее.
Но!..
… поезд внезапно с шумом на большой скорости вырвался из чрева тоннеля и в тот же миг боковым зрением я зафиксировал фигурку женщины, бросившейся под колеса поезда. Машинист не успел затормозить…
Секунда. Миг. Но сетчатка глаз зафиксировала эту трагедию на всю оставшуюся жизнь. И в то же мгновение по груди прошла волна холода — как тогда в горах во время обвала. За волной холода в грудь ворвался жар, и она стала пылать нестерпимым огнем, будто я снова очутился в объятиях жерла вулкана. В испуге я закрыл лицо руками, пытаясь защититься от увиденного. А в голове в это же самое время что-то громко щелкнуло, как во время автомобильной катастрофы, вспыхнула молния, и голова наполнилась облаком черного дыма…
Так во мне сработала какая-то защитная реакция, какая-то тайная биологическая система, о существовании которой я и не догадывался.
Этот эпизод из прошлого всплыл в моем сознании при беседе с Наталией Остроумовой, доцентом Российской академии театрального искусства/ членом Союза театральных деятелей, преподавателем по гриму и эстетике. Разговор шел о гриме, о таинствах и секретах профессии гримера, об ее истоках.
«Древние были светлее, ближе к природе, и они тонко чувствовали и понимали, когда ты делаешь что-то с лицом человека, словно совершаешь переход в иную реальность. Я думаю, они пытались при помощи татуировки и ритуальной росписи связаться с таинственными, мистическими силами, которые им не подвластны в обычном состоянии. А способ соединения — это, безусловно, личина. Язык связи с потусторонними силами, с энергетиками, жизненно необходимыми человеку, чтобы совершать какие-то действия, которые невозможны в обыденной жизни.
Практически, грим в театре опирается на это же. Ну например, чтобы современному актеру, который целыми днями бегает по Москве в поисках работы, оставить бытовую часть своей жизни и перейти в систему страстей и характера, скажем, времен Шекспира, надо совершить определенные ритуальные действия, и грим здесь первый помощник. Недаром, когда учат живописи, советуют: «Отпусти руку — она умнее головы».