– Ага, ты принес ей в жертву дюжину белых мышек…
– Что-то туг со связью, Вик. Я не слышал твоей последней реплики, но по-моему ты сказал что-то непристойное. Продолжаю. Я выяснил, что за тот час – между обрывом лекции и вызовом меня к королеве – с ней связывалось около сотни человек. Но все разговоры были по предварительной записи, кроме одного. Ей позвонили по экстренному каналу из мелкой фирмы компьютерных игрушек с дурацким названием REALL. Откуда у них может быть такой приоритет доступа, не понимаю. Даже правительство не всегда может себе позволить такой звонок. Но на все воля королевы…,
– «Боже, перегрузи королеву»… – тихонько пропел я на манер Sex Pistols.
Меня начало раздражать странное благоговение, с которым Чарли относился к не менее странной неомонархии своей страны. Вернее, это раздражало Робина – я вдруг заметил, что невзирая на непродолжительность беседы, я сразу засек болевую точку Чарли, и уже третий раз луплю туда шуточками. Что вряд ли способствует улучшению атмосферы беседы. Чарли подтвердил мои опасения.
– Слушай, ты, фламинго в капюшоне! – зашипел он в ответ. – Следи за базаром! Я же не спрашиваю, какого хрена ты Робин, а голосовой фильтр у тебя такой, что тебе надо петь в Сан- Ремо, а говоришь со мной как будто из Тайваня, хотя и дураку понятно, что это какая-то дешевая плавающая прокси в духе ним-серверов ZeroKnowledge… А они хороши для анонимности только тогда, когда много пользователей, потому что иначе можно проследить, с кем связан сам ним-сервер, а потом сопоставить пары. Например сейчас твой нимизатор связан, кроме меня, всего лишь с Болгарией, два раза с Германией, с Тайва…
– Все-все, признаю свою ошибку! Я просто не думал, что у тебя так все сложно с этой… этикой! – перебил я.
Эдак он еше и дом назовет, и объяснит, как лучше проехать. Особенно если учесть, что вызывая Чарли, я не запустил Робина со всеми предосторожностями, а вылез в Сеть сам, с первыми попавшимися настройками. И особенно если учесть, кем работал раньше Чарли.
Мы познакомились с Чарли, когда нам было по 25. Он только что закончил университет и пытался закончить свой первый роман – о большой и почти счастливой семье, живущей на озере. Не успев создать бестселлер, он успел жениться, после чего его писательская карьера закончилась. Молодая семья нуждалась в деньгах, а издатели не нуждались в романах о жизни больших семей на озере – кроме, конечно, тех случаев, когда по ходу книги все члены семьи оказываются связаны нетрадиционными половыми отношениями, а к концу романа их всех съедает озерный дух. Но в романе Чарли семья была вполне обычной и почти счастливой – поэтому он снова отправился в свой университет, на этот раз за степенью магистра в Computer Science.
Впрочем, такова была его версия. По моим же наблюдениям, в Чарли всегда жил аналитик. Даже свой роман он не мог дописать потому, что зарывался в детали, какие и не снились ни одному нормальному писателю. Подробнейшая карта озера, на котором происходило действие романа, была лишь первой ласточкой. Дальше появились: расписание движения всех видов транспорта в районе проживания почти счастливой семьи, энциклопедия «Катера и яхты», атлас флоры и фауны, и наконец, какой-то невиданный компьютерный календарь с описанием погоды на каждый прожитый день и онлайновой службой прогнозов, которая ежедневно подгружала в компьютер Чарли новые спутниковые фотографии.
Я был даже рад, когда узнал, что он получил второе образование и стал работать в службе компьютерной безопасности небольшой фирмы, в городке с длинным кельтским названием, начинавшимся на «Лох-».
После этого наши с Чарли пути разошлись более чем на два десятка лет. И снова пересеклись в моем Университете, куда Чарли пригласили почитать лекции. Как оказалось, он к тому времени успел не только подняться до ведущего сотрудника ENFOPOL, но и оставить эту организацию, в которой, по его словам, «бюрократия победила даже электронику». Но даже бывший сотрудник европейской киберполиции – это спец.
К тому же я припомнил и еще одну важную вещь: Чарли легко обижался.
– Слышь, Чарли… – позвал я.
– Я думаю, мне не стоит общаться с человеком, который только и делает, что демонстрирует свои широкие познания в области ересей и сплетен о нашей королеве, – буркнул Чарли на том конце.
– Извини, Гулливер, я, правда, не знал. Но скажи честно, ты ведь пошарил еще на тему игрушечной фирмы?
– Нет конечно. Зачем мне? Подумаешь, кому-то не нравятся мои лекции. Могу и не читать, если не нравятся. В конце концов, королеве виднее. Кстати, я после ухода из Университета стал музыку писать. И это гораздо интереснее, чем читать лекции всяким тугодумам из Восточной Европы. Видишь, благодаря мудрому совету Ее Величества я нашел свое истинное призвание! Запусти-ка у себя какой-нибудь плеер, я тебе дам послушать одну небольшую рок-оперу собственного сочинения.
– Нафига мне твои оперы, Чарли! – взмолился я. – У меня на компе и плееров нету никаких! И вообще я ненавижу, когда люди вместо обшения обмениваются ссылками на собственные какашки! Давай лучше поговорим!
– Во-первых, у тебя не комп. а конь педальный, – сурово сказал Чарли, в котором я наконец стал узнавать настоящего Чарли. – Я и раньше слышал, что в вашу страну экспортируют лаптопы одной только серии «допотоп», но практическое подтверждение вижу только сейчас. Во-вторых, на твоем допотопе, как ни странно, есть плеер, могу подсказать директорию, благо твой конь педальный передо мной как инвалид на рентгеновском столе. В – третьих. не будь хамом, мудило. и запусти плеер немедленно! Потому что это ОЧЕНЬ ХОРОШАЯ опера. Небольшая такая. После поговорим.
Ничего не поделаешь. Мне не хотелось снова обижать старого приятеля. и я полез искать плеер в директориях «соньки». Оказалось, что он у меня действительно имеется, хотя я совершенно не мог вспомнить, когда и откуда он взялся.
После запуска плеер стал крутить рекламу. Я отказался посетить музыкальный портал Сони Соколовой и еще раз десять ударил по клавишам, отбиваясь от навязчивых предложений поучаствовать в других видах сетевой активности, вроде голосования по поводу третьего слова для текста нового народного хита виртуальной певицы Z (первые два слова были уже выбраны – «я тебя…»).
Наконец, реклама закончилась. Я набрал в плеере адрес Чарли и на всякий случай прикрыл уши руками. Но все-таки непроизвольно вздрогнул, когда плеер громко и противно заскрежетал, как напильник по жестянке. Скрежет продолжался секунды три. Потом настала тишина.
– Ну и где опера? – спросил я у тишины.
– Вик, я очень похож на тех идиотов, которые пишут оперы? – ответила тишина спокойным голосом Чарли.
– Мало ли… Некоторые с годами еще не так шизеют.
– В таком случае – добро пожаловать в клуб. Мы с тобой сейчас вместе пишем оперу. Я тебе потом могу показать, как это звучит для тех. кто нас слушает. Но по-моему тебя что- то другое интересовало. Хотя ты совершенно не владеешь методами светской беседы. Поэтому пришлось сделать из нашего разговора произведение искусства. Правда, в музыку шифруюсь в основном я, а твои дурацкие реплики приходят как подтверждения о приемке пакетов.
– Ого! Да ты и вправду большой композитор! Нашим Вольным Стрелкам тоже не помешало бы иметь такую волынку… Но тебе-то чего бояться, объясни наконец.
– Ну конечно, по-твоему это только у вас электронный надзор, а у нас сплошь хипповские стоянки! Не смеши меня. Судя по твоему примитивному «капюшону'», у вас до сих пор все ограничивается бойскаутами в кустах. Если они на такую маскировку покупаются, могу только позавидовать. Когда ваши спецы только начинали ставить СОРМ, наши уже списали «Эшелон» из-за истории с Тэтчер. А какими «ушами» пользуется королева сейчас, я даже говорить боюсь.
– Да, я слышал, они перехватывают сообщения и разговоры по ключевым словам вроде «революции».
– Хе-хе, «революция»! Ты еще скажи «Северная Корея»! И сразу станешь террористом! Хе-гхе-гхе!
Похоже, теперь пришла очередь Чарли немного поиздеваться.
– Так пишут в газетах, – заметил я.