Такова революционная программа перевоспитания целого народа путем направленного законодательства и неустанной слежки за всеми нарушителями законов. Наказанию подвергнется даже наследник престола Цинь; его учитель будет опозорен клеймом на лбу. Но массовая продажа титулов и должностей привлечет к реформе деревенских богачей; тех же, кто не пожелает оставить занятия, не связанные с земледелием и войной, чиновники будут продавать в рабство. Единственное, до чего у Шан Яна не дойдут руки, – это управление новоявленной бюрократией, которая готова отнять у государя реальную власть.
Сам Шан Ян потерпит крах раньше, после первых побед обновленной армии Цинь над войсками царства Вэй. Тогда Сяо-гун умрет, и власть в Цинь перейдет в руки принца, смертельно обиженного Шан Яном. Для спасения своей жизни опальный реформатор поднимет мятеж, будет искать помощи в родном царстве Вэй, но не получит ее и погибнет в бою, а тело его будет четвертовано колесницами выпестованной им циньской армии. Такова обычная участь революционера…
Однако плоды реформ Шан Яна окажутся на диво прочными и заразительными. Новый правитель Цинь примет царский титул Хуэй-ван и продолжит завоевания Шан Яна, постепенно превращая всю Поднебесную в огромную Македонию.
Так – из малого зернышка – начинается рост будущей Китайской империи, которая превзойдет долголетием все прочие державы на Земле.
Одновремен но продолжается расцвет китайской философии. Ею заняты те ученые, которые (подобно Пифагору в Элладе) не нашли себе творческого места в новой державе и потому стараются взглянуть на нее со стороны, с космических высот натурфилософии.
Благо, первый пример такого взгляда подал еще современник Конфуция Лао-цзы.
Теперь от его имени новые грамотеи дополняют и редактируют каноническую книгу «Дао Дэ изин».
В этом названии скрыт вечный вопрос: соотношение объективных природных Законов (Дао) и субъективной либо коллективной Воли (Дэ) тех людей, деятельность которых подчинена природным законам.
Оказывается, что в этих абстрактных терминах можно иногда прогнозировать развитие общества столь же уверенно, как развитие природы. Можно судить о делах людей, подобных Конфуцию или Шан Яну, так же объективно и бесстрастно, как судит опытный земледелец о вероятном паводке на Хуанхэ в нынешнем или будущем году. Так, запрет властей на гуманитарную социологию стимулирует в Поднебесной рождение небывалой еще науки – социофизики. Одна беда: в отличие от Пифагора или Евдокса, китайские философы не умеют облечь нащупанные ими закономерности развития природы или обшества в строгую математическую форму, допускающую точный расчет конкретных примеров эволюции. Математика еще не доросла ло такого уровня нигде на Земле. И не скоро дорастет…
А когда дорастет, тогда синтез физики с социологией начнется не в Китае, а в Европе, не испытавшей многовекового пресса имперской бюрократии, зато накопившей богатый опыт политической борьбы. Сократ и Платон положили начало научному анализу этого опыта; скоро их дело продолжат Аристотель, по-том – Полибий, за ним – Макиавелли и Гоббс. Увы, их китайские коллеги (Мо-цзы и Мэнцзы, Ян Чжу и Хань Фэй) не могут опереться на столь разнообразный опыт политических экспериментов, какой быстро накапливается на Дальнем Западе Евразии… В этом – корень грядущего отставания дальневосточной науки от ее дальнезападной сестры.
Леонид
А посередине между Востоком и Западом лежит Индия. Здешние мудрецы уже внесли в мировую сокровищницу самый весомый блок.
Гаутама Будда, его последователи и его критики подарили миру первую этическую религию, не признающую различий между думами людей разных племен.
Каждому человеку открыт весь мир, если у этого человека хватит душевных сил, чтобы ощутить свою ответственность за все происходящее со всеми живыми существами на Земле! Этот дерзкий тезис открывает путь к диалогу культур в масштабе всего человечества, как только подобный диалог станет возможен технически и политически.
В IV веке до новой эры этого не видит и не предвидит ни один житель огромной Евразии. До появления радио осталось еще 22 столетия; до первых академий наук – 20 веков; до первых печатных станков – 18 веков. Даже первый опыт синтеза империи с международной этической религией – буддизмом – начнется в Индии через сто леъ Долго тянется детство человечества!
Андрей Трофимов
Божья Матерь, жена апостола
Русский народ считают обычно или «богоносцем»» приверженным истинному христианству, или язычником, чистота веры которого была этим христианством «испорчена», или стихийным атеистом, чья христианизация осталась сугубо поверхностной. Точку зрения избирают, опираясь не на данные эмпирических исследований, а в основном на собственные идеологические и философские воззрения. Попробуем взглянуть на это, рассматривая материалы наших фольклорных экспедиций по Северу России.
Реально религиозные представления народа обычно не имеют ничего общего с догматами Православной церкви, со Священным Писанием. Это нельзя объяснять семидесятилетним правлением коммунистов, запрещавших церковь, потворствовавших религиозной безграмотности: в любом сборнике легенд прошлого века мы найдем тексты, свидетельствующие о том, что на территории России всегда существовало «народное православие».
Дело даже не во всегда существовавшей вере в леших, домовых и прочее. Это не двоеверие – языческий и христианский пласты практически никогда не различаются. В лучшем случае нечистая сила воспринимается как помощник Сатаны. Но это далеко не всегда. Обычно домовой вполне приравнивается к святому, встречаются тексты типа: «Хозяюшко-батюшко, спаси и сохрани».
Соответственно, в народном сознании евангельские персонажи толкуются совершенно удивительно. Поговорим о восприятии Богородицы. Мы записали такое суждение.
[Что такое Троица?] Праздник. [В несть чего? Дак ют шесть недиль от Ласки до Вознесенья, шесть недиль. А от Вознесенья десять дён до Троицы. Троица Пресвята Богородица – есть така церква, Божьей Матери Троицы. Их ведь двенадцать, тожо. Их тожо двенадцать Божьих-то Матерей. Их двенадцать апостолов, и у кажного апостола – своя жена. Их двенадцать штук. [Они все – Божьи Матери?] Все – Божьи Матери.
[А что – Троица?] Троица – Пресвятая Богородица. Тожо.
Вот кажному празднику – и название. Вот Виденье – Виденьевска Божья Матерь будет, вот в Орловой праздник. Потом, Сказанска Божья Матерь – тожо праздник. Вот всем апостолам, вот в году, вот я вам сказала, вот эта иконка-то – двенадцать праздников. Воту этих Божьих Матерей двенадцать праздников.
[Кто родит Иисуса Христа?) Божья Матерь. [Одна из них?] Да. [Как ее звали?] Мать Мария. [А как зовут остальных?] А всех, какой праздник, такое и названье (записано от Бабкиной А. И., 1928года рождения, село Лядины).
Впрочем, нам встретилось еще одно толкование Троицы: «Троица – три сына Богородицы».
То, что мы услышали, – восприятие, основанное на знакомстве с православным календарем. Названия праздников практически всегда воспринимаются, мягко говоря, не канонически. У восточных славян практически повсеместно распространен текст, который произносят девушки в праздник Покрова Пресвятой Богородицы: «Батюшка Покров, покрой землю снежком, а меня женишком».
Кроме календаря, знакомство с православием, естественно, осуществляется с помощью икон, которые висят в каждом доме. Вот как, например, объясняется название иконы «Троеручица».
Вот у нас была икона, мать Троеручица. Она сидит, ребенка держит, у ей три руки. Все и говорили, што она переплыла реку с двоими детьми, и двоих детей сохранила, и сама реку переплыла. [А чьи дети были?] Дак её (записано от Сизовой А. В., 1914 года рождения, село Бор).
Во всех приведенных примерах, на мой взгляд, очевидно стремление сделать довольно абстрактные и не связанные с реальностью материи более конкретными. Это же стремление проявляется в текстах легенд, в которых рассказывается о некоторых событиях в родном селе информанта, связанных с появлением там того или иного святого.