Взойдя на трон 20 лет назад и приняв титул «Воинственного императора», Хань У-ди поклялся укротить варваров, загнать их в северные дебри – за страшные пески Гоби, в горную тайгу Прибайкалья. Но подходящих средств для достижения этой цели Сын Неба не имел. Многочисленные и упорные китайские пехотинцы с тугими арбалетами могут лишь отстреливаться от быстрых хуннских лучников; для ответных ударов нужны конные корпуса. К 121 году они уже созданы; выросли новые военачатьники – Вэй Цин и Хо Кюй-бин. Они регулярно совершают рейды в степь, неделями действуют в отрыве от пешей армии, питаются отбитым у врага скотом – и иногда побеждают хуннов. Но тем самым достигнуто лишь РАВЕНСТВО сил между Чжун Го и Хунну; нанести презренным варварам смертельный удар в сердце Сын Неба все еще не может.
А если на лугах Поднебесной будут пастись тысячи «небесных коней»? Тогда китайская латная конница доберется до кочевий хуннов и перебьет степных удальцов в прямом бою! Ведь хунны не бросят на растерзание врагу весь свой скот и свои семьи… Таков новый план императора, навеянный докладом удачливого Чжан Цяня. Воплощение плана потребует многих лет, но китайскому владыке терпения не занимать, а его подданным – тем более…
Так окрепшая империя Хань возобновляет агрессию против степных хуннов и горцев Тибета на западе – одновременно со сходной агрессией Рима против галлов на севере Италии и за Альпами. Но есть два различия между этими процессами. Во-первых, природные условия Италии и Галлии различаются слабо; поэтому многие римские колонисты готовы поселиться на диком севере, перенести туда римский образ жизни. Напротив, китайского пахаря не заманишь в сухую степь, где поливное земледелие невозможно.
Во-вторых, натиск римлян за Альпы и за море происходит на «рыночной» основе: будущие захватчики добровольно вступают в армию, чтобы истребить варваров и присвоить их земли. Ради будущего благосостояния все римляне и многие италики готовы подчинить свою алчность и сварливость юле избранного ими же полководца – будь то знатный богач Метелл (в Африке), бедный выскочка Марий (в Галлии) или деклассированный патриций Сулла (в Малой Азии). Напротив, ханьская пехота составлена из рекрутов, не надеющихся на ощутимую выгоду от очередного похода. В коннице служат иные люди: удальцы, не ужившиеся под гнетом имперской бюрократии, либо амнистированные преступники. Император сам назначает военачальников – и не всегда его выбор удачен. Оттого великие войны Хань У-ди (в отличие от войн Мария и Суллы) в конечном счете окажутся НЕ РЕНТАБЕЛЬНЫ и нанесут тяжкий урон могучей экономике Чжун Го.
Великий поход на Запад за небесными конями возглавит брат фаворитки императора – молодой придворный Ли Гуан-ли. Он разорит Фергану и вынудит местных коневодов поделиться с китайцами своим дражайшим достоянием. Затем тот же Ли Гуан-ли возглавит войско, направленное против хуннов, и потерпит ряд сокрушительных поражений из-за самоуверенности. А когда терпение Хань У-ди лопнет и он решит наконец покарать неудачливого временщика – тот бежит к хуннам и станет служить им. подобно многим китайским неудачникам.
Эти перебежчики несут в варварский мир все плоды зрелой цивилизации. Одни учат хуннов земледелию: так в степи появляются посевы ячменя, который в Поднебесной уступил место рису. Другие (ремесленники) делают по заказу хуннской знати такие промтовары, которые хуннам прежде приходилось выменивать на скот. В варварском обществе возрастает культура потребления. Знатные перебежчики вроде Ли Гуан-ли дополняют ее искусством придворной интриги.
Сам Ли Гуан-ли погибнет, потерпев неудачу в попытке стать главным советником шаньюя. Но его умудренные коллеги посеют стойкую рознь в правящем сословии хуннов – и через полвека держава Хунну расколется в гражданской войне. Умело натравливая вождей друг на друга, преемники Хань У-ди обеспечат себе гегемонию над всеми окрестными народами. И когда Средиземноморская ойкумена превратится в Pax Romana. ее дальневосточная сестра превратится в очень похожий Pax Sinica. Цель политики Хань У-ди будет достигнута.
Таковы преходящие плоды мирских забот честолюбивого и воинственного владыки Поднебесной. А что здесь лелается для вечности? Следы боевых походов Ли Гуан-ли в Средней Азии сотрутся быстро. Но Шелковый путь, впервые пройденный Чжан Цянем, останется на века – ибо он нужен великом множеству разноплеменных купцов и ремесленников, живущих между Средиземным морем и Тихим океаном.
Вечное наследие творчества Хань У-ди и приближенных им конфуцианцев – уникальная система ежегодных экзаменов на гражданские должности в Поднебесной.
Именно благодаря ей Хань У-ди обеспечивает сравнительно удачную работу имперского аппарата власти под началом любого из своих преемников – даже мало образованного и нерешительного. Смена личности правителя маю что меняет в этой ритуальной работе; даже смена правящей династии изменяет немногое. Великие министры Шан Ян и Ли Сы унифицировали в Поднебесной иероглифы и законы; теперь «великий цензор» Хань У-ди унифицирует людей, обменивающихся этими символами и составляющих правящую верхушку Тянь Ся. Догадывается ли Сын Неба, что его система продлит существование его державы более чем на 20 столетий?
Об этом уже догадался Сыма Цянь – смышленый сын придворного историографа Сыма Тана. Проводя дни и ночи за чтением книг из дворцового архива, юноша научился мысленно беседовать со свирепым бюрократом Шан Яном и с мудрым экономистом Гуань Чжуном, с отважным воителем Фа У-ваном (основателем царства Чжоу) и деревенским князем Юем – первым ирригатором Поднебесной. Что с того, что эги герои или злодеи разделены многими веками древней истории? Памятьо них живет в скупых иероглифах летописей; их заочный диалог скрепляет отдельные века в цельную Историю Поднебесной! Их тени – светлые или мрачные, все равно – усыновили юного грамотея, сделали его ровней Сыну Неба в понимании событий, происходящих или метущих произойти в Поднебесной.
Такое откровение не должно пропасть без следа! Он. Сыма Цянь, обязан записать Историю Поднебесной так, чтобы ее читатели ощутили себя наследниками всего просвещенного человечества. Пусть каждый грамотей грядущих веков сможет сравнить дела своего владыки (и свои поступки – тоже) с деяниями Хань У-ди и Сыма Цяня, Шан Яна и Хань Фэя! Поднявшись на эту высоту, просвещенный муж обретает ответственность за грядущую судьбу Поднебесной. И какое бы решение ни принял этот человек: остаться ли тихой мыслящей тростинкой, или быстро сгореть, промелькнув на звездном горизонте Тянь Ся, это будет ЕГО вольное решение, а не слепая игра природных либо придворных сил. Пусть как можно большее число сыновей Поднебесной приобщится к этому знанию! Если Небо благословит труд Сыма Цяня – он встанет вровень с Конфуцием и Лао-цзы в просвещении детей Желтой Земли…
Эти мечты сбудутся через 30 лет. Великий труд Сыма Цяня – «Ши Цзи», десятикратно превосходящий по объему труд Геродота, станет основой исторической культуры Китая на 20 веков. Многое сообщит своим читателям первый историософ Китая, достойно пронесший сквозь невзгоды свой придворный титул Тай Ши Гун – «Князь Великой Истории». Формально этот титул на две ступени ниже императорского – но на деле смелый теоретик Сыма Цянь был выше заядлого экспериментатора Хань У-ди.
Еще большая разница в чинах была на Западе между разрушителем Карфагена – Сципионом Эмилианом Африканским и его скромным спутником – греческим заложником Полибием, жизнь которого угасает в 532 году от основания Города (121 год до новой эры), или втретьем году 163 Олимпиады, как привык считать ученый грек. Не зря прожита трудная жизнь – хотя Судьба кидала своего избранника из конца в конец Средиземноморья. За счастливой юностью в Ахайе последовала долгая ссылка в Рим в роли заложника: ведь родичи Полибия не хотели примириться с римской оккупацией.
Сперва Рим показался просвещенному греку огненной пустыней – преддверием Аида. Потом Полибий вспомнил, что славный Платон ничуть не лучше относился к родным Афинам. Но он сумел выкроить в пустыне оазис мудрости. Академию. Удастся ли чужаку Полибию нечто подобное в Риме? Удалось в конце концов – когда Полибий подружился с самым интеллигентным из римлян, сыном победителя македонцев и приемным внуком победителя Ганнибала. Этот герой – Сципион Младший хотел не только творить историю, но и понимать, что он творит. Было ли неизбежно поражение Карфагена в борьбе с Римом? Следует ли теперь разрушать Карфаген – или он все равно восстанет из пепла, как восставали Афины и Рим? Нужно ли убеждать легионеров, что молодой Сципион – избранник богов, или боги накажут военачальника за такое кощунство?