Но была у Горбачева еще одна гарантия. Наученный хрущевским опытом, Михаил Горбачев создал себе два центра власти: он носил не только шляпу президента, но и кепку генерального секретаря. Это ему не помогло, но заговорщики, лишив Горбачева президентского кресла, оставили ему – у них нет возможности поступить иначе – стул генерального секретаря. И возникла странная ситуация: опальный президент остается действующим генеральным секретарем ЦК КПСС. Снять Горбачева может только съезд партии. Коммунисты ушли в подполье так глубоко, что забыли на поверхности своего генсека. Вряд ли это повысит их престиж.
Это – третий удар. Первый нанес Хрущев, разоблачив сталинские «ошибки» на XX съезде. Второй удар был нанесен Центральным комитетом, снявшим Хрущева. В 1956 году плевали на мертвого идола. В 1964-м – на живого. Третий удар – 1991 года – был сделан по пустому месту: идола забыли.
«Мятеж не может кончиться удачей, тогда бы назывался он иначе». Удачный мятеж называется революцией. Неудачная революция обзывается мятежом. Удача или неудача определяется сопротивлением – наличием или отсутствием. Августовские заговоршики не могли не встретить сопротивления: в Москве находится второй центр власти, причем легитимной, избранной демократически, всенародным голосованием. Тысячу раз был прав (со своей точки зрения) Ленин, не желая иметь российской компартии, российских институтов власти: они автоматически создавали в столице страны двоевластие. Борис Ельцин, сильный своей легитимностью, не мог сдаться на милость заговорщиков. Возникла парадоксальная ситуация: Россия выступила против центра, Москва против Москвы.
Организация сопротивления заговорщикам осложняется тем, что не было переворота. Убрали Горбачева. Но разве не было это недавним требованием сотен тысяч москвичей, пришедших на Красную площадь? Борис Ельцин требует возвращения Горбачева, но в апреле он настаивал на том, чтобы президент СССР подал в отставку.
Одновременно – и, как мне кажется, нет в этом противоречия – сопротивление путчистам облегчается тем, что появление ГКЧП (вряд ли случайна ассоциация с Государственным комитетом обороны, созданным Сталиным 30 июня 1941 года, в дни, когда гитлеровское нападение поставило под угрозу существование страны) прояснило ситуацию. Виляющая политика Горбачева мешала до конца понять ее смысл, понять, что целью генсека-президента была реформа системы, которая не может быть реформирована. Сегодня появилась ясная, лишенная двусмысленности программа заговорщиков. Они хотят нормализовать ситуацию (в том смысле, в каком это слово применялось в Чехословакии после 1968 года), хотят реставрировать зрелый социализм в его самой созревшей форме. Читая обращение ГКЧП, молодеешь на 40 лет. До слез знакомая формула: идя навстречу пожеланиям трудящихся. Приятное сознание, что банда гуманистов дорвалась до власти: забота о грудных детях и пенсионерах представлена как главная их цель. А кроме того, они обещают дать каждому гражданину земельный участок для огорода и наконец-то решить продовольственную и жилищную проблемы, которые оставались нерешенными со дня Великой Октябрьской. Одновременно (и здесь мы переходим к серьезным вещам) заговоршики клянутся, что вернут Советскому Союзу статус великой державы. Иными словами, заставят весь мир снова бояться могучей силы потомков Ленина и Сталина. Добиться этого, как утверждает Г. Я наев со товарищи, нетрудно: необходимо ввести цензуру, подавить национальные движения, задавить частников и т.д. и т.п. Если Россия представит такую же ясную демократическую программу, она может стать центром сопротивления и притягательным центром для нового союза – федерации свободных независимых республик, для содружества народов.
Есть, конечно, и другой путь – более легкий и соблазнительный: компромисс между ГКЧП и Борисом Ельциным. Ближайшее время покажет – какой путь выберет президент России. В его власти решить: был переворот или его не было.
Неделю назад я озаглавил свою хронику – «Переворот», снабдив слово вопросительным знаком. Мои размышления заканчивались уверенностью: во власти президента России решить – был переворот или его не было. Сегодня мы знаем: не было переворота, был неудачный заговор. Жалкие заговорщики арестованы и, если их будут спрашивать, расскажут о деталях путча. В числе поразительных, не перестающих удивлять странностей «янаевшины» – последствия августовских 63 часов.
Начиная расследование убийства, следователь залает обязательный вопрос: кому оно было выгодно? Первые результаты неудачного заговора очевидны: он принес пользу Борису Ельцину. он нанес сокрушительный улар компартии. Еще раз подтвердилась правота пословицы: пошли дурака Богу молиться, он лоб расшибет…
История свидетельствует, что реставрации после великих революций (величина революции определяется в первую очередь количеством пролитой крови) удаются очень редко, если вообще удаются. В отличие от английской (XVII в.), российская революция произошла в империи. В империи, следовательно, должна произойти и реставрация. Национальные вопросы, как показали годы «перестройки», отодвинут в сторону все другие – политические, экономические, социальные. К сожалению, национальное безумие плохо поддается лечению. Война в Югославии – еще одно свидетельство тому.
Исчезновение коммунистических оков открывает возможность освобождения народов и одновременно грозит взрывом национальных конфликтов. В огромной степени судьба страны будет зависеть от политики России, от ее отношения к империи. Можно еще раз вспомнить, что Михаил Бакунин считал, что есть только три модели политической власти в России: Романов – Пугачев – Пестель. Александр 1ерцен предвидел появление «Пугачева с университетским дипломом». Так после захвата власти большевиками называли Ленина. Михаил Горбачев имеет два вузовских диплома и не переставал колебаться. выбирая прототип. Может быть, в конце XX века время испытать еще одну модель – демократическую? Она, во всяком случае, могла бы помочь решить национальную проблему.
Юрий Левада
Август-91: несостоявшийся праздник?
Год назад, в июле 2000 года граждане России следующим образом оценивали события 19-21 августа 1991-го:
Победа демократической революции и покончившей с властью КПСС 9%
Трагические события, имевшие гибельные последствия для страны и народа 33%
Просто эпизод борьбы аа власть в высшем руководстве страны 46 %
Затруднились ответить 12%
Почти 80 процентов видят в том августе трагедию или просто эпизод. Как это часто бывает, мнения сильно разнятся в зависимости от возраста: для тех, кто моложе 50, это был скорее «эпизод», для пожилых – трагический перелом жизни. О демократической революции говорят прежде всего москвичи (каждый четвертый); собственно, только столичные жители тогда и были непосредственными свидетелями происходившего. Примечательно, что такое распределение мнений наблюдается уже много лет почти без заметных перемен.
Можно соглашаться или не соглашаться с наиболее распространенными оценками исторических фактов, далеко не всегда они являются верными. Но важно понять, почему в обществе доминируют именно такие представления.
Очевидно, что общество действительно мало знает о том, что же произошло в «те» дни. Точнее, многие слышали или читали, а москвичи и видели, как это происходило, но мало кто представляет себе, что же это было. Глубинный смысл событий никогда не виден вблизи и простым глазом.
Яркие впечатления бурных дней августа вскоре затмились сложными переживаниями, вызванными последующими потрясениями и разломами: развалом Союза,тяготами экономических реформ, политическими интригами, катаклизмами «в верхах» и тл.
Из бесславного провала опереточного переворота (ГКЧП) не получилось народного праздника, не утвердился в массовом сознании образ Августа как символического начала новой эпохи в истории страны. Народ (а точнее, тысячи встревоженных, а потом восторженных демократически настроенных москвичей) был скорее свидетелем, чем участником событий. Толпы людей на московских улицах возмущались бессмысленным вводом в город танковых колонн, тысячи составили знаменитое тогда «живое кольцо» вокруг Белого дома. «Символы протеста» противостояли «символам порядка». Реальное соперничество, как представляется, происходило на других уровнях – в сложных интригах и переговорах между тогдашней командой Ельцина и силовыми структурами (армия, госбезопасность), что и определило мирный исход конфликта.