Но для всех – и по их правилам – он написал:
«В мае 1917 года назначен был экстраординарным профессором Московского университета;
в марте 1918 года избран и утвержден в звании профессора того же университета;
работая в нем до 1923 года, одновременно числился Главным инспектором и Членом Коллегии Центрархива в 1919-1920 годах.
После же упразднения Юридического факультета Университета в марте 1923 года был назначен научным сотрудником Института истории, где и трудился до его упразднения, до 1929 года».
Для себя и тайно вел дневник. Думал о нем, заботился о его сохранности, переписывал. Не расставался с ним даже тогда, когда осенью 1941 года вынужден был, как и многие академические работники, покинуть Москву и выехать в Ташкент. Он не уничтожил дневник, а мог бы, ведь была угроза обыска и ареста, и найденный текст стал бы смертным приговором.
Степан Семенович Веселовский, подполковник Александрийского гусарского полки, помещик Могилевской губернии, дед Степана Борисовича
Дневник за 1915 – 1923 годы он писал в обычных ученических тетрадях. Разными чернилами, порой бойко, иногда озорно и всегда грустно – о себе и времени.
Последняя запись, отдельная, короткая – 1944 года. Прощальный взгляд на случившееся.
Родился он в 1876 году в старой дворянской семье, известной с XVII века. Ко второй половине XIX Веселовские вошли в круг научной интеллигенции: дядя историка, Константин Степанович Веселовский (1819 – 1901), был известным экономистом и статистиком, долгие годы являлся непременным секретарей Академии наук; двоюродный брат Николай Иванович Веселовский (1848 – 1918) – археолог и востоковед; троюродный брат отца Александр Николаевич Веселовский (1836-1906) – видный литературовед. Отец, Борис Степанович (1829-1911), – агроном.
Мить, Леонида Степановна, урожденная Любич-Ярмолович-Лозина-Лозинская
Степан Борисович Веселовский стал историком, специалистом по средним векам Руси в прошедшем уже, XX веке – историком номер один. Не потому, что его работы безупречны и по прошествии многих лет совсем не устарели. Устаревает все. Но у каждой науки есть клад (не путать со складом), в нем откладывается на вечное хранение то, что сыграло особую роль в жизни науки. Речь идет не только о трудах. Между наукой и личностью ученого всегда существует неразрывная связь. Когда-то, много лет назад, другой историк, А.А. Зимин (1920 – 1980), сказал в устной беседе своему коллеге: знаете ли, я думаю, хороший историк не может быть плохим человеком. Можно спорить с этим утверждением, но в нем обнаруживается своя логика: историк изучает человека в прошлом, он обязан его понимать, а значит, от склонностей исследователя, добрых или злых, зависит, как он оценит в «другом» такие свойства, как благородство, мужество, смелость, правдивость. В конце концов, не случайно все тираны любят цитировать друг друга, даже если они жили в разные эпохи, думали по- разному, что-то неуловимое роднит их, тогда как людей, исполненных духовным смыслом, не может не беспокоить «чужая одушевленность» со всей разнообразной ее воплощаемостью в хитросплетениях времени и пространства. На «вешах» – всегда отпечатки личности их хозяина. Они узнаваемы.
Когда историческая наука в начале XX века превращалась в придаток будущей марксистской исторической доктрины, Веселовский, будто юродивый, не слышал и не видел «разумности» в этих превращениях, он, как одинокий путник, наблюдал не грязь под ногами, а чистое и голубое небо над головой. Его влекла к истине не чья-то воля, а своя собственная интуиция: изучать надо не голые абстракции, но живых людей, весь процесс их жизненного цикла. В 1909 году выходит в свет одна из первых крупных его работ – «Азартные игры как источник дохода Московского государства в XVII веке».
С.Б. Веселовский по образованию юрист. Создав в исторической науке свой собственный мир, он начинал сам, без всякой «школы», без учителей и особой близости к каким-либо традициям. Жил не «благодаря», а «вопреки» всему.
Отец, Борис Степанович Веселовский, выпускник Гори-Горецкой сельскохозяйственной школы
Учился в московской и тамбовской гимназиях, в 1896 году поступил на юридический факультет Московского университета, который окончил в 1902 году. Под руководством профессора И.Х. Озерова изучал философию права. Перевел с латинского «Политический трактат» Б. Спинозы и написал сочинение на тему «Политические воззрения Спинозы»>. Дипломная работа была посвящена истории финансов дореволюционной Франции. Около года провел, еще будучи студентом, в Германии, Франции, Швейцарии, собирая материалы.
Но с 1903 года происходит перерождение – Веселовский начинает заниматься Россией XVII века. Уже как историк.
Как все же совпадают порой даты! Сто лет назад (в 1803 году) первый русский историк и «последний летописец» Н.М. Карамзин, не переставая числиться в литераторах, «записывается» в историки и к концу своей жизни создает первое цельное произведение о русской истории.
Следующий труд С.Б. Веселовского, «Сошное письмо», принес ему почти всеобщее признание историков. За это фундаментальное исследование, опубликованное в 1915-1916 годах Московский университет присудил ему звание доктора истории русского права honoris causa. Что такое сошное письмо? Это описание земель в городах и сельской местности России XVII века, осуществляемое для того, чтобы затем обложить поземельным налогом все население страны. Ключевой механизм для понимания самой сути государственно-общественной жизни.
Познание жизненного процесса во всем многообразии его проявлений сдерживало историка в любых обобщениях. Веселовский отдавал предпочтение изучению жизненной повседневности русской истории и только в ней находил вдохновение.
Чем дальше, тем больше он становился чуждым мейнстриму исторической науки. Доктрина придавливала, как плита, грозящая предать забвению живую мысль и творческое начало. Однако историк умудрялся публиковать свои статьи в сталинские годы почти без ссылок на классиков марксизма.
Меж тем ученый отнюдь не «витал в облаках». Дневник свидетельствует. Веселовский был исключительно тонким наблюдателем жизни и философски мыслящим человеком. Отрешенность отшельника совмещалась в нем с предельной самостоятельностью, духовной свободой личности, способной к сопротивлению внешним обстоятельствам и насилию над мыслью.
Сталину нравился Иван Грозный как тип политического руководителя, и он наказывал нерадивых художников за «непонимание» роли великого царя. В эту весьма небезопасную эпоху Веселовский находил в себе мужество не только молчать, то есть не вовлекаться в обший хор прославляющих, но и тайно сопротивляться прямой апологии насилия. Историк писал «в стол». Писал ядовито, желчно, приводя аргументы «против» не от другого идеологического взгляда, а от науки. Он исследовал опричнину, находя в ней новые факты, открывая новые документы в архивах. Веселовский говорил: «Созревание исторической науки подвигается так медленно, что может поколебать нашу веру в силу человеческого разума вообще, а не только в вопросе о царе Иване и его времени».
В 1940 году вышло его исследование «Синодик опальных царя Ивана как исторический источник». А.А. Зимин, написавший едва ли не самую знаменитую книгу об опричнине, в своих дневниковых записях (частично опубликованных) с искренним удивлением и нежностью по отношению к Веселовскому вспоминал, что когда все воспевали террор, лишь один «старый дурак» позволял себе черт знает что – писать о жертвах террора. «Синодик» – одна из тех «вешей», которые никогда не потеряют своего значения; беря его в руки, понимаешь, какой невиданной свободой творческого полета обладал ученый: его труд – материально зафиксированный образ свободной личности.