Свадьба Петра I и Екатерины. Гравюра И. Ф. Зубова, 1712 год. Фрагмент
Тем не менее торжество недавней царской наложницы состоялось. Оно стало наглядным воплощением нового принципа служения «регулярному» государству, когда путь к чинам и почестям открывали не происхождение, а заслуги и «годность». Екатерину вполне могли понять многие из собравшихся тогда в Кремле: почти четверть офицерского корпуса петровской армии составляли вчерашние крестьяне, посадские и прочие разночинцы, ставшие теперь «благородиями». Армия стала становым хребтом российской государственности, и сам Петр в манифесте о коронации жены на первое место поставил ее заслуги и известность в войсках: «Во многих воинских действах, отложа немощь женскую, волею с нами присутствовала и елико возможно вспомогала, а наипаче прудской баталии с турки… почитай отчаянном времяни, как мужески, а не женски поступала, о том ведомо всей нашей армеи».
Вместе с ливонской пленницей на историческую арену выходило целое поколение «выдвиженцев». Реформы же означали стремительную европеизацию этого слоя и «прививку» ему новых представлений. Повести петровской эпохи рисуют образ лихого и галантного шляхтича, который мог сделать головокружительную карьеру, обрести богатство и повидать мир от «Гишпании» до Египта «для смотрения дивных пирамид». Герой одной такой «Гистории о некоем шляхетском сыне» в «горячности своего сердца» уже смел претендовать на любовь высокородной принцессы, и в этой дерзости не было ничего невозможного: «Как к ней пришел и влез с улицы во окно и легли спать на одной постеле…», и уже очень скоро в «эпоху дворцовых переворотов» этот литературный образ стал реальностью.
Но фортуна петровской эпохи была сурова: могла возносить людей в одночасье к вершинам власти и безжалостно свергать их оттуда.
Так могло случиться и с Екатериной. Могло, но не случилось. После смерти всех сыновей от нее Петр решился остановить на жене свой выбор на основании принятого в 1722 году «Устава о наследии престола». Этот акт отменял принцип передачи власти по нисходящей линии от отца к сыну и разрешал царю избрать таковым любого из возможных претендентов. Едва ли император обольщался насчет государственных способностей Екатерины. Скорее, он решил предоставить ей, независимо от брака, особый титул и право на престол в расчете на поддержку своего ближайшего окружения. В мае 1724 года вопрос, казалось, был решен: очевидцы даже заметили слезы на лице Петра в момент возложения короны на голову его Кати. Она же в порыве чувств «хотела как бы поцеловать его ноги, но он с ласковою улыбкою тотчас же поднял ее».
Но… Удар постиг Петра с той стороны, откуда он менее всего его ожидал.
В ноябре того же 1724 года был арестован Вилим Моне – любимец Екатерины, управляющий ее канцелярией. Пятнадцатого он был казнен. Официальная версия – злоупотребление и казнокрадство. Современники же считали, что причиной была предосудительная связь императрицы с красавцем камергером.
Петр нередко нарушал супружескую верность и даже извещал жену в письмах о своих очередных «метресишках», но не признавал подобных прав за Екатериной. Разлад в семье имел очень серьезные последствия самого разного свойства. Во-первых, Петр приказал опечатать драгоценности жены и запретил исполнять ее приказания. Но главное – согласно некоторым свидетельствам, он уничтожил заготовленный было акт о назначении ее наследницей. Царь избегал общества Екатерины, а она откровенно боялась за свое будущее, хотя и пыталась вернуть расположение мужа. Он же, очевидно, бесконечно страдал, был мрачен, стал болеть.
Развязка произошла в январе 1725 года: колесо фортуны для Екатерины сделало новый оборот. Официозная версия событий была составлена главным придворным «идеологом» Феофаном Прокоповичем. Феофан как «самовидец» событий о многом умолчал, но подробно описал, как по кончине императора во дворце собрались члены Сената, генералитет и лица «из знатнейшего шляхетства» и после пространных речей о праве на трон Екатерины признали его «без всякого сумнительства». Более драматическую трактовку событий дал в своих записках голштинский министр Геннинг-Фридрих фон Бассевич. Ему якобы стало известно о готовившемся заговоре против «императрицы и ее семейства», после чего сам Бассевич и Меншиков начали операцию по спасению Екатерины. Именно Бассевич привел знаменитый рассказ о последней попытке Петра 1 назвать имя наследника: «Император пришел в себя и выразил желание писать, но его отяжелевшая рука чертила буквы, которых невозможно было разобрать, и после смерти из написанного им удалось прочесть только первые слова: «Отдайте все…»
На деле же Петр в первые дни болезни явно рассчитывал на благополучный исход: он собирался ехать в Ригу; «записная книга» кабинет-секретаря А.В. Макарова отмечает наличие до 25 января петровских «помет» и резолюций. Возможно, поэтому царь и не думал о преемнике, В понедельник 25 января врачи решились на операцию, которая принесла лишь кратковременное облегчение. Сообщения французского, шведского и голландского дипломатов от 26 января говорят о состоявшемся в середине дня заседании сенаторов и президентов коллегий, где был найден компромисс: наследником становился законный в глазах большинства населения сын царевича Алексея Петр II при регентше Екатерине и под контролем высшего государственного органа – Сената.
Рассказ о заговоре против Екатерины явно не соответствовал действительности. Ограниченную в правах регентшу свергать не было никакой необходимости. Заговор был организован как раз против регентства и в пользу самодержавия Екатерины. В тот же день, 26 января, дворец был окружен стражей.
Противостояние 1725 года не было «типичным военным переворотом»: в то время гвардейские солдаты и офицеры еще не «научились» самостоятельно свергать министров и государей. Во дворце шли ожесточенные споры, сторонники регентства не сдавались. А что же Екатерина? Оказавшись в центре борьбы за власть, она без особых колебаний встала на сторону старых и близких друзей. Пришлось выйти из официального образа убитой горем вдовы, которую с трудом оторвали от тела мужа и под руки повели царствовать. Бассевич вспоминал, что в кабинете царицы для них были «приготовлены векселя, драгоценные вещи и деньги», а датский посланник Вестфален называл и суммы, прямо скажем – немалые, полученные в ту ночь участниками возведения императрицы на престол.
Сделать выбор для них, как и для многих других гвардейских «выдвиженцев», было нетрудно, скорее для них и выбора-то не существовало: преимущество «полковницы» было очевидно и осязаемо.
Противоборство сторон оттеснило на второй план самого Петра. Судьба трона решалась не после смерти, а еще при жизни императора, умиравшего в центральном зале на втором этаже своего Зимнего дворца. У него в течение 26-27 января еще было время, чтобы объявить свою волю, но уже не было возможности ее осуществить. Меншиков и его сторонники сумели настолько изолировать Петра, что никакое его распоряжение в ущерб Екатерине не могло иметь успеха. Принятые меры, в том числе и караул сержанта Ханыкова, исключали какую- либо случайность.
После угроз со стороны гвардейских командиров «оппозиция» вынуждена была признать новую политическую реальность. Бурные ночные события завершились присягой собравшихся «чинов» около 8 часов утра. Первый манифест нового царствования извещал о вступлении на престол Екатерины по воле самого Петра…
Граф Федор Матвеевич Апраксин. Копия с оригинала петровского времени