Я обратилось к бабушкиной деревне, где я бываю каждое лето. Деревня Городок расположена е Белоруссии, в Минской области, в Молодечненском районе. Началась война, и пришли немцы. Мне захотелось узнать и понять, как переживали это горе люди разных национальностей, какие у них были взаимоотношения между собой и с окружающими. Кто кому был друг, а кто – враг? Почему в одинаковых жизненных ситуациях одни поступали так, а соседи, жившие столько лет рядом, совсем по- другому? Почему одни в тяжелые годы войны жили более-менее спокойно, женились, рожали детей, другие шли в партизаны, а третьи умирали в гетто? Конечно же, я много слышала об этих годах и раньше, читала в книгах, смотрела фильмы. Но у меня есть уникальная возможность поговорить с участниками тех событий, услышать их мнение и посмотреть их глазами на далекие сороковые годы прошлого столетия.
Снежана Караваева (Мурманская облг. Мончегорск, 7 класс). «Жизнь за линией фронта»
Юг России, казачество – это две темы: голод и расказачиванье. Хотя стали появляться интересные вещи совсем другого рода: повседневность после войны, карточная система или прежде полностью табуированная тема – жизнь в оккупации. Несколько работ очень удачных. Явно это было белое пятно. Отношение к немцам, друг к другу, к партизанам, с которыми очень трудно до сих пор разобраться- Если Магадан – это и будет память лагерей, эти города так и возникли, о чем им еще писать?..
Есть работы вокруг чего-то странного, удивительного – например, о детском доме вывезенных из Испании детей. А сквозная тема, когда глубинная Россия с нами разговаривает, – это история крестьянской России, и таких работ меньше не становится. Материал совершенно уникальный, его нигде нет, это записанное только что: история крестьянских семей от дореволюционного времени до наших дней.
Из Бурятии много – об уничтожении буддийских храмов и об их восстановлении. Из Калмыкии – конечно, о высылке калмыцкого народа, не утихающая главная боль. Все это можно проследить, и интересно, как переплетается общая национальная память с памятью региональной: ну, что для России в конце концов депортация калмыков? А для них – ключевое событие в памяти каждой семьи. Или турок-месхитинцев, крымских татар. А сейчас то же самое повторяется с беженцами – для них это главное событие, а как это сочетается с обшей памятью России, трудно сказать.
Наши силы пока еще слабы, и нам надо серьезно думать, что делать с тем материалом, который у нас оказался. Я просто не понимаю: это же готовый материал для диссертации, но что-то не видно очереди желающих ее написать. У «Мемориала» нет возможностей вести серьезные исследования такого рода, это работа для небольшого – или даже большого, как в Германии, где подобные конкурсы ведутся уже 25 лет, – научно-исследовательского института, который бы анализировал материалы конкурсов: политологический, этнический,- региональный аспекты… Чрезвычайно жаль, что это не становится предметом широкого общественного обсуждения.
Новое – и очень отрадное – в третьем конкурсе и то, что у нас наконец появился российской спонсор: российская региональная общественная организация «Открытая Россия». Это уже некоторое признание нашего конкурса здесь, в отечестве, что, на наш взгляд, очень существенно. И работ из Москвы, Питера на этот раз оказалось побольше, что тоже свидетельствует о повысившемся статусе конкурса.
Советские писатели воспели строительство Беломорканала не только – и не столько – как чудо преображения природы, сколько как чудо преображения «людей, бывших врагами народа, в строителей светлого будущего. Писателям выплатили командировочные и гонорары. Огромный том сиял глянцевыми фотографиями.
А по бокам-то все косточки русские…» (с также украинские, белорусские, татарские, еврейские, казачьи и пр., и пр.).
Но всего этого явно недостаточно. У нас, конечно, есть своя страничка в Интернете, но дети нас спрашивали: почему нет чата, чтобы можно было что-то уточнить, посоветоваться в режиме реального времени, реального общения. И мы прекрасно понимаем, что мы не проживем, если не будем изменять форму. На такую страницу в Интернете нужны время, место, большие деньги. Но без этого наш конкурс станет старомодным.
И все-таки самое главное: конкурс существует, продолжается, и интерес к нему детей растет год от года. Будем надеяться, что появятся и серьезные исследователи, которые сумеют воспользоваться нашими уникальными материалами со всех возможных точек зрения.
Записала И. Прусс
Рядом с Андреем Платоновым
Станислав Аристов, Алексей Чепрасов учащиеся 11 класса Педагогического лицея при ВГПУ, г. Воронеж
До сих пор непонятно, почему знаменитый советский писатель не был привлечен по «Делу о мелиораторах», обещавшему стать самым крупным «вредительским» делом после шахтинского.
Биографы Платонова меньше всего использовали такой интересный источник, как архивное «Дело мелиораторов». Было ли оно задумано ОГЛУ «под Платонова»? Ведь известно, что он в нем неоднократно упоминается. Кем были те люди, с которыми он делил тяготы и радости нелегких землеустроительных работ в дикой и нищей российской глубинке 20-х годов и которые потом были осуждены по политическим мотивам?
Голод 1921 года, охвативший в числе прочих и Центрально-Черноземную часть России, заставил молодое советское правительство обратить внимание на состоянии земельных угодий в этом регионе. Необходимо было не только строить гидромелиоративные сооружения, но и как можно быстрее доказывать этим строител ьством, что советская власть может в кратчайшие сроки решить все проблемы крестьянина, освободив его от угрозы недорода и голода- Всякая техническая неудача при такой постановке вопроса могла рассматриваться как неудача политическая или даже как подрыв государственных интересов. Но полностью избежать неудач никак было нельзя, так как для качественного строительства не было ни кадров, ни материалов, ни техники, ни своевременного и достаточного финансирования. Обнаружить состав уголовного преступления в действиях кого-либо из многочисленных исполнителей – дело следователя.
Так начинались сотни и даже тысячи дел в стране. Среди них такие процессы о вредителях: «Дело промпартии» (осень 1930), «Дело трудовой крестьянской партии» (осень – зима 1930-1931), «О контрреволюционной вредительской организации в военной промышленности» (лето 1929). Осенью 1931 гола число «вредительских дел» резко сокращается. Так что «Дело мелиораторов» – типичное дело рук сталинской политической юстиции времен «спецеелства».
Обратимся к послужному списку писателя. С 5 февраля 1922 года он был зачислен в штат сотрудников губернского земельного отдела заведующим только что учрежденной губернской Комиссии по гидрофикации. 30 августа 1924 года Платонов назначается по совместительству постоянным представителем Губзу в Комиссию по организации и проведению в губернии обшественно-мелиоративных работ местного значения. Фактически он был их руководителем. В архиве есть схема общественно-мелиоративного аппарата, разработанная самим А. Платоновым.